Зміст
Введення
Глава 1. Основи загального вчення про суб'єктивну сторону злочину
§ 1. Поняття суб'єктивної сторони злочину
§ 2. Зміст і значення суб'єктивної сторони злочину
Глава 2. Вина як основна ознака суб'єктивної сторони
§ 1. Вина та її основні характеристики
§ 2. Умисел
§ 3. Необережність
§ 4. Злочини з двома формами вини
Глава 3. Факультативні ознаки суб'єктивної сторони
§ 1. Мотив злочину
§ 2. Мета злочину
Висновок
Список джерел та літератури
Введення
Актуальність теми дослідження. Сутність закріпленого у ст. 3 КК РФ принципу законності полягає в неухильному дотриманні кожної кримінально-правової норми у точній відповідності з її буквою і духом. Це можливо при обов'язковому дотриманні наступних умов: по-перше, повинні бути правильно зрозумілі мета прийняття, зміст і літера даної норми з урахуванням її місця в системі кримінального права, по-друге, повинно бути безперечно встановлено наявність всіх необхідних передумов застосування цієї норми, з тим щоб конкретний випадок повністю відповідав його нормативної характеристиці.
Поведінка людини, в тому числі і протиправне, являє органічну єдність зовнішньої (фізичної) і внутрішньої (психологічної) сторін. Тому й правопорушення характеризується за допомогою ознак, що відносяться не тільки до зовнішньої, але і до внутрішньої сторони. Кожен з цих ознак, включаючи ознаки суб'єктивної сторони, має бути вичерпно досліджений у випадках застосування правової норми компетентним органом, щоб юридична характеристика конкретного правопорушення повністю співпадала із законодавчим його описом. Ця вимога набуває особливої важливості для кримінального закону, оскільки найменший відступ від принципу законності при застосуванні норм кримінального права може спричинити особливо тяжкий, а часом і непереборний шкоду, серйозно підірвати престиж права і породити недовіру до нього. Тим часом у практиці ще зустрічаються випадки засудження за заподіяння шкідливих наслідків без вини, непоодинокими є факти неправильної кваліфікації діяння через помилкового висновку про форму провини або невірної оцінки мотивів і цілей злочину, а також призначення покарання, не відповідного ступеня вини правопорушника. Питома вага подібних помилок досягає 40-50% у загальній масі судових помилок. Вони можуть бути обумовлені різними причинами.
По-перше, процес встановлення і доведення ознак суб'єктивної сторони злочину, як правило, більш складний, ніж встановлення об'єктивних обставин скоєння злочину. До того ж особа, яка вчинила суспільно небезпечне діяння, частіше всього вважає себе невинним, або заявляє про свою невинність, або прагне представити свої дії як ненавмисні, тим самим ускладнюючи процес пізнання суб'єктивного змісту злочину.
По-друге, законодавче опис багатьох злочинів не містить чіткої юридичної характеристики суб'єктивної сторони, що не сприяє однозначного і однакового розуміння психологічного змісту даного виду злочинів працівниками судових і слідчих органів.
По-третє, деякі працівники правозастосовних органів недооцінюють значення суб'єктивних ознак, тому поверхнево досліджують або взагалі залишають у тіні питання про форму та зміст провини, про мотиви і цілі злочину, особливо у випадках, коли ці ознаки не впливають на кваліфікацію діяння.
По-четверте, у практиці "нерідко видно вільне тлумачення таких, наприклад, інститутів кримінального права, як суб'єктивна сторона злочину, вина, цілі, мотиви і т. д.".
Перелічені та деякі інші причини судових помилок, пов'язаних з неправильною оцінкою ознак суб'єктивної сторони злочину, істотно ускладнюють однакове застосування кримінального закону і підривають шанобливе ставлення до судового вироку.
Ступінь наукової розробленості. Величезна практична важливість і теоретична складність проблеми суб'єктивної сторони злочину спонукали багатьох вчених звернутися до наукового дослідження багатьох її аспектів. Але незважаючи на великий обсяг літератури, присвяченої суб'єктивної сторони злочину (роботи Б. С. Волкова, Є. В. Ворошилін, М. С. Грінберга, П. С. Дагель, Ю. А. Демидова, Г. О. Злобіна, У . Е Квашис, Г. А. Крігера, В. Г. Макашвілі, Р. І. Міхєєва, В. А. Нерсесян, Б. С. Нікіфорова, Б. Я. Петелина, Ш. С. Рашковська, К.Ф. Тихонова, Б. В. Харазишвили та ін), ця проблема ще до кінця не вивчена. На сучасному рівні розвитку кримінально-правової науки можна виділити два основних напрями в науковій розробці суб'єктивної сторони злочину. З одного боку, необхідно продовжувати фундаментальні наукові дослідження в сфері загального вчення про суб'єктивну сторону злочину і окремих її ознаках, а з іншого - потребами практики диктується поглиблене вивчення прикладних аспектів суб'єктивної сторони злочину: впливу окремих її ознак на кваліфікацію злочинів, призначення покарання, а також особливості змісту суб'єктивної сторони при співучасті у злочині, при незакінченому злочині і т.д. Ці основні напрями і покладені в основу цієї роботи.
Об'єкт дослідження визначається, виходячи з існуючих прогалин у теоретичному осмисленні обраної нами наукової проблеми. Згідно з цим, у якості об'єкта дослідження виступає кримінально-правова регламентація поняття вини та її основних кількісних і якісних характеристик в чинному російському кримінальному законодавстві, мотиви і цілі злочину.
Предмет дослідження утворює сукупність кримінально-правових норм чинного російського законодавства, присвячених регулюванню інституту вини (зокрема ст. 25-28 КК РФ), а також норми, зачіпали питання провини, що існували в історії вітчизняного кримінального права та існуючі в зарубіжному кримінальному законодавстві.
Цілями дослідження є теоретичне обгрунтування комплексного підходу в розумінні юридичної природи вини та її основних категорій; виділення загальних ознак, притаманних усім без виключення категоріям, що характеризує провину; формулювання пропозицій щодо вдосконалення кримінального законодавства України у частині, що стосується поняття і ступеня провини, визначення поняття мотиву і мети.
Досягнення зазначених цілей реалізувалося за допомогою вирішення наступних завдань:
- Вивчення поняття суб'єктивної сторони та її значення;
- Визначення поняття, ознак, структури і значення змісту вини, як центральної категорії, що характеризує провину в російському кримінальному праві; характеристика психологічної, соціальної та предметної сторін у змісті провини;
- Визначення поняття, ознак, кількості і значення форм вини в кримінальному праві Росії; встановлення основного критерію, отграничивающего форми вини один від одного; вироблення основних кримінально-правових та кримінологічних ознак умислу і необережності;
- Встановлення характеру і ознак сутності мотиву і мети;
- Пропозиції шляхів вдосконалення вітчизняного законодавства.
Методологічна основа дослідження. Відповідно до загальнонауковими підходами до проведення теоретичних досліджень методологічну основу роботи склали базові положення діалектичного методу пізнання. В якості основних частнонаучних методів, використаних в роботі, виступають: логіко-правовий, порівняльно-правовий, історико-правовий, системно-структурний, соціологічний (анкетування). У процесі написання застосовувалися досягнення наступних наук: кримінального права, кримінального процесу, філософії, кримінології, соціології, психології.
Наукова новизна роботи полягає в тому, що дане дослідження є комплексним досліджень, присвячених поняттю провини і основним її кількісним і якісним характеристикам, а також мотиву і мети злочинної поведінки.
Комплексна розробка даної теми здійснена шляхом використання багаторівневого підходу при вивченні проблеми поняття провини, а також урахування останніх досягнень філософської та кримінально-правової наук при вивченні основних категорій її характеризують.
Теоретичне і практичне значення дослідження полягає в тому, що його положення та висновки можуть бути використані для вдосконалення кримінального законодавства Російської Федерації в частині, що стосується проблеми поняття провини і основних категорій, її характеризують.
Структура роботи. Дипломна робота складається з вступу, трьох розділів, висновків, списку джерел та літератури.
Глава 1. Основи загального вчення про суб'єктивну сторону злочину
§ 1. Поняття суб'єктивної сторони злочину
Під суб'єктивною стороною злочину в науці кримінального права розуміється психічна діяльність особи, безпосередньо пов'язана з вчиненням злочину. Утворюючи психологічний зміст суспільно небезпечного діяння, суб'єктивна сторона злочину є його внутрішньою (по відношенню до об'єктивної) стороною. Питання про зміст суб'єктивної сторони злочину, точніше - про її співвідношенні з виною, до цих пір є дискусійним у вітчизняній юридичній науці. З цього питання висловлені три основні точки зору.
Деякі вчені обстоюють тезу, що вина і суб'єктивна сторона злочину - це поняття тотожні, оскільки інтелектуально-вольова діяльність людини нерозривно пов'язана з мотиваційною та емоційної діяльністю. На думку П.С. Дагель, "вина являє собою внутрішню, суб'єктивну сторону злочину, психічне ставлення суб'єкта до свого суспільно небезпечного діяння і його наслідку, виражене у злочині". Обгрунтовуючи це положення, він писав: "Точка зору, згідно якої суб'єктивна сторона злочину не вичерпується провиною, а включає в себе поряд з виною мотив і мета злочину, заснована ... на змішанні суб'єктивної сторони злочину (провини) і ознак складу злочину, що характеризують цю суб'єктивну сторону (умисел, необережність, мотив, мета, афект, завідомість та ін), а також на змішуванні понять змісту та форми вини ". Викладена позиція недостатньо переконлива в теоретичному відношенні і неприйнятна - у практичному.
По-перше, ототожнення вини з суб'єктивною стороною злочину не відповідає законодавчої характеристиці провини. Згідно з ч. 1 ст. 24 КК, винним у злочині визнається особа, яка вчинила діяння навмисно або з необережності. Значить, закон розглядає провину як родове поняття наміру і необережності і інших психологічних моментів в поняття провини не включає. Попутно можна помітити, що саме таке розуміння провини зустрічається і в законодавстві деяких держав (ч. 1 ст. 21 КК Республіки Білорусь). Законодавець відносить до змісту провини, тобто умислу і необережності, лише свідомість і волю, не залишаючи місця для мотиву, мети та інших ознак, що характеризують психічну активність суб'єкта у зв'язку з вчиненням злочину. По-друге, в трактуванні П.С. Дагель вина являє собою недостатньо конкретне поняття як в плані її психологічного змісту, так і з точки зору її юридичної характеристики. Включення в провину мотиву, мети, емоцій, свідомо та інших психологічних ознак, коло яких точно не визначено, вносить плутанину у вирішення питання про форму провини і позбавляє ці ознаки самостійного значення як ознак суб'єктивної сторони, хоча в законі таке значення їм нерідко надається. По-третє, розглянута концепція логічно непослідовна. Перераховуючи ознаки складу, що характеризують вину, П.С. Дагель ставив мотив і мета на один рівень з умислом і необережністю. Але при аналізі змісту умислу і необережності він ставив мотив і мета в один ряд уже не з наміром і необережністю, а з свідомістю і волею. Виходить, що в одному випадку мотив і мета розглядаються як ознаки, що характеризують провину поряд з умислом і необережністю, а в іншому "є елементами самого психічного ставлення суб'єкта, елементами самого наміру".
По-четверте, у філософському плані неприйнятна позиція автора, на думку якого форма вини визначається співвідношенням лише свідомості і волі, а "інші психологічні елементи. На форму провини не впливають, хоча і входять у зміст провини". І далі автор продовжує: "Форма провини, отже, Еже, ніж її зміст". Навряд чи можна визнати правильним, що, з одного боку, форма не вміщає всього змісту, занадто вузька для нього, а з іншого - визнається існування "безформного" змісту, його наявність десь поза формою.
Таким чином, ототожнення вини з суб'єктивною стороною злочину з теоретичних позицій представляється марна, а з практичної точки зору - неприйнятним.
Деякими вченими вина розглядається як поняття більш широке, ніж суб'єктивна сторона злочину. Так, на думку Ю.А. Демидова, вина "не може зводитися до будь-якого елементу злочину, хоча б до наміру і необережності, або до діяння, взятому з його об'єктивної сторони. Вона одно виражається як в об'єктивній, так і в суб'єктивній стороні злочину". Він стверджував, що "зміст вини необхідно бачити в скоєнні злочину конкретною особою, у єдності об'єктивних і суб'єктивних обставин, в яких висловилася вина - негативне ставлення особи до цінностей соціалістичного суспільства".
Цю ж точку зору поділяє Г.А. Злобін: "Вина, складова суб'єктивну сторону злочинного діяння, одночасно виступає як цілісна характеристика злочину в усіх його істотних для відповідальності відносинах ... Ці властивості провини і роблять її необхідною і достатньою підставою кримінальної відповідальності, в рівній мірі протилежним як об'єктивного, так і абстрактно -суб'єктивного вменению ". З наведеного висловлювання явно проглядається прагнення автора виділити дві якості вини: як суб'єктивної сторони злочину і як підстави кримінальної відповідальності. У другому випадку вина розглядається як "цілісна характеристика злочину".
Судячи з наведених висловлювань, їх автори не вважають провину одним з елементів суб'єктивної сторони злочину, а навпаки, вважають, що вина включає в себе і об'єктивну, і суб'єктивну сторони злочинного діяння, а також всі інші "істотні для відповідальності" властивості скоєного злочину, в яких виражається негативне ставлення суб'єкта до найважливіших цінностей суспільства. Таке трактування провини по суті відроджує концепцію "двох вин" Б.С. Утевського, яка в середині 50-х рр.. була відкинута вітчизняною правовою наукою та судовою практикою.
Позиція Б.С. Утевського, підтримана, по суті, Ю.А. Демидов, Г.А. Злобін і деякими іншими вченими, обумовлена тим, що в судово-слідчій практиці термін "вина" вживається у двох значеннях. Якщо в науці кримінального права поняття провини означає не що інше, як наявність у скоєному діянні умислу або необережності, то на практиці нерідко говорять про вино як про доведеність самого факту вчинення злочину даними конкретною особою. Ототожнення провини з фактом вчинення злочину означає об'ектівірованіе провини, позбавлення її конкретної визначеності як юридичної ознаки складу злочину.
§ 2. Зміст і значення суб'єктивної сторони злочину
У вітчизняній науці кримінального права панує думка, що психологічний зміст суб'єктивної сторони злочину розкривається за допомогою таких юридичних ознак, як провина, мотив і мета, що характеризують різні форми психічної активності людини. Вони органічно пов'язані між собою і залежні один від одного, але тим не менш представляють самостійні психологічні явища, жодне з яких не може включати в себе інших в якості складової частини. Кожен з названих ознак має різне значення.
Вина - певна форма психічного ставлення особи до вчинюваної нею суспільно небезпечного діяння - складає ядро суб'єктивної сторони злочину, але не вичерпує повністю її змісту. Вона є обов'язковою ознакою будь-якого злочину, отже, за відсутності вини немає і складу злочину. Проте провина не містить у собі відповіді на питання, чому і для чого винний вчинив злочин. Це встановлюється за допомогою таких ознак суб'єктивної сторони злочину, як мотив і мета.
Мотив злочину - це обумовлене певними потребами внутрішнє спонукання, яким винний керувався при скоєнні злочину.
Мета являє собою суб'єктивний образ бажаного результату дії або діяльності, тобто ідеальну уявну модель майбутнього кінцевого результату, до досягнення якого прагне суб'єкт злочину. Ні мотив, ні мета не входять у зміст психічного ставлення особи до вчинюваної нею суспільно небезпечного діяння і його наслідків, вони лежать поза сферою інтелекту і волі як елементів провини. Мотиви та цілі складають базу, психологічну основу, на якій народжується вина. Як компоненти психічної діяльності особи у зв'язку з вчиненням злочину, тобто як мотиви і цілі злочину, вони трансформуються з незлочинні мотивів і цілей поведінки, байдужого для кримінального права, і в цьому сенсі мають допреступное походження. Цього не можна сказати про провину, яка не існує до і поза злочину. Як кримінально-правове явище (як психічне ставлення до вчиненого суспільно небезпечного діяння) вина виникає і виявляється лише в момент вчинення злочину. Народжуючись на основі вже існуючих мотивів і цілей, вона не включає їх у себе в якості складових елементів. Мотиви і цілі злочину, не входячи у зміст провини, формують таке психічне ставлення особи до діяння і його наслідків, в якому виявляється сутність провини.
У літературі висловлювалася думка про те, що суб'єктивна сторона злочину включає і такі ознаки, як емоції, афект і завідомість. Однак це судження навряд чи правильно.
Емоції не є елементом психічного ставлення особи до суспільно небезпечного діяння, а означають психічні переживання, які можуть випробовуватися до, під час або після вчинення злочину. Найчастіше вони не мають юридичного значення, особливо емоції, пережиті після скоєння злочину. Але і в тих випадках, коли вони мають значення для оцінки психологічного змісту злочину, емоції не є самостійним ознакою суб'єктивної сторони злочину. "Емоції, викликають бажання, пристрасті, є енергетичним компонентом мотиву". В окремих випадках, враховуючи велику мотівообразующее значення емоцій, законодавець надає їм значення фактора, що пом'якшує відповідальність. Наприклад, сильний переляк може визнаватися обставиною, пом'якшувальною відповідальність (вчинення злочину під впливом погрози). Але і в цьому випадку емоції в більшій мірі виражають соціальну, ніж юридичну характеристику, і відносяться скоріше до суб'єкта злочину (підкреслюють особливості його психічного стану), ніж до самого суспільно небезпечного діяння. З урахуванням висловлених міркувань емоції слід визнати не юридичною ознакою суб'єктивної сторони злочину, а соціальною ознакою, що характеризує особу винного.
Афект теж не є елементом психічного ставлення до суспільно небезпечного діяння. Він представляє певний психічний стан, викликаний несприятливими зовнішніми обставинами, і має вельми обмежене юридичне значення (при вбивстві і умисному спричиненні тяжкої або середньої тяжкості шкоди здоров'ю). Хоча афект і накладає певну забарвлення на інтелектуальні та вольові процеси, що протікають у психіці винного, але елементом цих процесів, що утворюють провину, не є.
Включення свідомо в число ознак суб'єктивної сторони злочину також не є обгрунтованим. Завідомість - це не самостійний елемент психічної діяльності людини, а особливий технічний прийом, який застосовується для характеристики суб'єктивної сторони злочину. Він означає спосіб вказівки в законі на те, що суб'єкт при вчиненні діяння достовірно знав про наявність тих чи інших обставин, що мають істотне значення для кваліфікації злочину або для призначення покарання.
Таким чином, зміст суб'єктивної сторони злочину вичерпується трьома ознаками: виною, мотивом і метою, які органічно пов'язані між собою, взаємозалежні і взаємозумовлені. Між виною і іншими елементами суб'єктивної сторони злочину існує тісний зв'язок, не виключає, правда, самостійного юридичного значення кожного окремого ознаки. На відміну від вини, що є необхідною ознакою будь-якого складу злочину, мотив і мета характеризують склади лише деяких злочинів, входячи в них у якості обов'язкових або кваліфікуючих ознак яких обставин, що пом'якшують або обтяжують відповідальність.
Суб'єктивна сторона злочину має важливе юридичне значення.
По-перше, будучи елементом складу злочину, вона являє собою частину підстави кримінальної відповідальності і, отже, відмежовує злочинну поведінку від неприступної. Так, не може бути визнано злочином заподіяння яких би то не було шкідливих наслідків без вини, або необережне вчинення діяння, яке за законом є карним тільки при навмисному вчиненні, а також вчинення діяння без зазначеної у законі мети або з інших, ніж зазначено в законі , мотивами. Наприклад, відсутність мети підриву економічної безпеки та обороноздатності Російської Федерації виключає диверсію, а за відсутності корисливої або іншої особистої зацікавленості відсутній склад зловживання посадовими повноваженнями.
По-друге, за суб'єктивною стороні відмежовуються один від одного склади злочинів, подібні за об'єктивними ознаками. Так, за формами провини розрізняються вбивство та заподіяння смерті з необережності; по наявності або відсутності мети порушення громадської безпеки, залякування населення або здійснення впливу на прийняття рішень органами влади тероризм відрізняється від зазіхань на особистість або на власність; за змістом мотивів - умисне спричинення легкої або середньої тяжкості шкоди здоров'ю - від хуліганства.
По-третє, змістом суб'єктивної сторони в значній мірі визначається ступінь суспільної небезпеки як вчиненого діяння, так і суб'єкта злочину, а значить - характер відповідальності та розмір покарання. Тому Пленум Верховного Суду РФ у постановах "Про судовий вирок", "Про судову практику у справах про вбивство (ст. 105 КК РФ)", "Про практику призначення судами кримінального покарання" і ін підкреслював необхідність ретельно дослідити зміст і спрямованість умислу, мотиви і цілі злочину, проводити необхідне відмінність між злочинами, вчиненими помилку або з необережності.
Висновки по 1 главі
Правозастосовна практика свідчить про те, що найбільше помилок, порушень чи сваволі в різній формі дозволяється якраз при кваліфікації суб'єктивної сторони злочину. Про дійсною складності при встановленні названого елемента складу злочину говорять і численні точки зору в теорії з різних аспектів внутрішньої сторони злочинного діяння. Більше того, є підстави стверджувати, що різні напрямки кримінального права виникали, розвивалися або втрачали свій вплив в залежності від ставлення до ознак суб'єктивної сторони як якимось проявам інтегрованого знання про поведінку суб'єкта та їх місця в структурі осудної поведінки. В основному це відношення визначалося сукупністю знань в історичний період про кримінальне поведінці людини.
До ознак суб'єктивної сторони злочинного посягання традиційно відносяться вина, мотив і мета. У кримінальному законодавстві до цього часу не дається поняття вини, незважаючи на те що існує законодавча заборона об'єктивного зобов'язання, передбачений ч. 2 ст. 5 Кримінального кодексу РФ.
Глава 2. Вина як основна ознака суб'єктивної сторони
§ 1. Вина та її основні характеристики
Кримінальну право нашої країни завжди грунтувалося на принципі суб'єктивного зобов'язання, який у чинному КК набув статусу законодавчого. Його сутність полягає в тому, що особа підлягає кримінальній відповідальності лише за ті суспільно небезпечні дії (бездіяльність) і суспільно небезпечні наслідки, щодо яких встановлено її і що забороняється об'єктивне зобов'язання, тобто кримінальна відповідальність за невинне заподіяння шкоди (ст. 5 КК).
Вина є основним юридичною ознакою, що характеризує психологічний зміст будь-якого правопорушення. Тому вона має загальнотеоретичне значення і піддавалася дослідженню представниками різних галузей юридичної науки. Як вірно було відзначено ще в минулому сторіччі, "вчення про винність і його велика чи менша глибина є як би барометр кримінального права. Воно - кращий показник її культурного рівня".
Вина - це психічне ставлення особи до вчинюваної нею суспільно небезпечного діяння, передбаченого кримінальним законом, і до його суспільно небезпечних наслідків. Основними категоріями, що характеризують вину, є зміст, форма, сутність, ступінь та обсяг. Центральне місце серед них займає зміст вини.
Під змістом філософія розуміє єдність всіх складових елементів об'єкта, його властивостей, внутрішніх процесів, зв'язків, суперечностей і тенденцій, яке представляє визначальну сторону явищ чи об'єктів. Вина як кримінально-правове поняття - це психічне ставлення, виявлену в конкретному злочині. Його складовими елементами є свідомість і воля. Різні комбінації свідомого і вольового елементів утворюють різні модифікації провини. Тому інтелект і воля - це елементи, сукупність яких утворює зміст вини.
Вина - поняття юридичне, тому не слід надмірно психологизировать її, прагнучи будь-що-будь наповнити терміни, за допомогою яких закон визначає умисел і необережність, тим змістом, який вкладає в них психологія, а тим більше - доповнити характеристику форм вини психологічними термінами , не використовуються законодавцем.
Всупереч усталеним у науці уявленням про зміст провини деякі вчені роблять необгрунтовані спроби звузити психологічний зміст провини за рахунок виключення з нього одного з двох елементів. Так, Н.Г. Іванов не бачить у бажанні як елемент умислу самостійного значення і пропонує визначити умисел тільки за допомогою ознаки усвідомлення суспільно небезпечного і протиправного характеру вчиненого діяння. З подібними спробами можна погодитися, оскільки вони не тільки не відповідають закону, але і не враховують положень психологічної науки, відповідно до яких "кримінально-правове поняття провини не зводиться до характеристики розумових процесів - воно включає і вольовий компонент, це умисний або необережний вчинок , заборонений законом ".
Предметна зміст обох елементів провини, тобто сукупність фактичних обставин, що мають юридичне значення, визначається конструкцією складу конкретного злочину.
При скоєнні злочинів свідомістю особи охоплюються найрізноманітніші обставини. Так, грабіжник усвідомлює, в який час доби скоюється злочин, передбачає труднощі з реалізацією награбованого, розуміє ймовірність його викриття та притягнення до кримінальної відповідальності і т.д. Проте всі ці обставини не характеризують юридичну сутність грабежу, тому їх усвідомлення не входить у зміст провини. Предметом свідомості як елемента вини в кримінальному праві є тільки ті об'єктивні чинники, які визначають юридичну характеристику даного виду злочинів, тобто входять до числа ознак складу цього злочину. Стосовно до грабунку такими обставинами є, по-перше, та обставина, що викрадали майно є для винного чужим, по-друге, відкритий спосіб викрадення майна, по-третє, майнову шкоду, яку завдають власнику. Якщо ж говорити про розбій, то третє з названих обставин знаходиться за межами складу цього злочину, тому й інтелектуальне ставлення до нього не входить у зміст вини при розбої.
Отже, зміст інтелектуального елемента провини залежить від способу законодавчого опису злочину. У нього входить усвідомлення характеру об'єкта, фактичного змісту і соціального значення здійснюється дії або бездіяльності. При вчиненні злочинів з матеріальним складом в інтелектуальний елемент провини входить також і передбачення (або можливість передбачення) суспільно небезпечних наслідків. Якщо законодавець вводить в число ознак складу злочину будь-який додатковий ознака, що характеризує місце, час, спосіб, обстановку і т.п., то усвідомлення цих додаткових ознак суспільно небезпечного діяння також входить у зміст інтелектуального елемента провини.
Вольова сторона психічного ставлення особи до вчинюваної нею суспільно небезпечного діяння утворює вольовий елемент провини, предметний зміст якого також визначається конструкцією складу злочину. Предметом вольового ставлення суб'єкта є практично те ж коло фактичних обставин, які становлять предмет інтелектуального відносини, тобто обставини, які визначають юридичну сутність діяння і в своїй сукупності утворюють склад цього злочину. Однак при цьому необхідно виділити вольове ставлення до головного об'єктивному ознакою складу злочину, в якому втілюється суспільна небезпека даного діяння. Ставлення до цього ознакою є визначальним критерієм при встановленні форми вини.
Форма є внутрішня структура стійких зв'язків та взаємодії елементів, властивостей і процесів, що утворюють предмет або явище, а також спосіб існування і вираження змісту. Форма вини визначається закріпленим у законі співвідношенням психічних елементів (свідомість і воля), що утворюють зміст вини, тобто відмінностями в інтенсивності та визначеності інтелектуальних і вольових процесів, що протікають у психіці суб'єкта злочину. Вона вказує на спосіб інтелектуального і вольового взаємодії суб'єкта з об'єктивними обставинами, складовими юридичну характеристику даного виду злочинів.
У кримінальному законодавстві міститься опис двох форм вини: умислу і необережності. Кожна з названих форм вини ділиться на види, умисел - на прямий і непрямий, а необережність - на легковажність і недбалість. Цим модифікаціям провини властиве певне поєднання інтелектуальних і вольових процесів, тобто кожен різновид провини має специфічний зміст. Разом з тим прямий і непрямий умисел не мають значення самостійних форм вини, а є видами однієї і тієї ж форми. Спільним для них (як для видів умисної форми вини) з інтелектуальної боку є усвідомлення суспільно небезпечного характеру вчиненого діяння і передбачення суспільно небезпечних наслідків. На відміну від умислу обидва види необережності характеризуються відсутністю усвідомлення реальної небезпеки діяння і передбачення суспільно небезпечних наслідків у конкретному випадку. Вольовий елемент обох видів наміру полягає в позитивному (у формі бажання або свідомого допущення або байдужості) відношенні до суспільно небезпечних наслідків, а вольовий елемент обох видів необережності полягає в негативному ставленні до суспільно небезпечних наслідків, настання яких винний намагається уникнути або взагалі не передбачає.
Форма провини має багатоаспектний юридичне значення.
По-перше, вона є суб'єктивною кордоном, що відрізняє злочинну поведінку від неприступної. Це стосується перш за все го необережного вчинення діянь, які караються лише при навмисному їх скоєнні.
По-друге, форма вини визначає кваліфікацію злочинів, якщо законодавець диференціює кримінальну відповідальність за вчинення суспільно небезпечних діянь, подібних за об'єктивними ознаками, але різних за формою провини. Так, форма провини служить розмежувальних критерієм між вбивством (ст. 105 КК) і заподіянням смерті з необережності (ст. 109 КК), між умисним (ст. 111 і 112 КК) і необережним заподіянням тяжкого або середньої тяжкості (ст. 118 КК) шкоди здоров'ю, між умисним (ст. 167 КК) і необережним (ст. 168 КК) знищенням мул пошкодженням майна.
По-третє, форма вини в поєднанні зі ступенем суспільної небезпечності лежить в основі законодавчої класифікації злочинів: відповідно до ст. 15 КК до категорій тяжких та особливо тяжких злочинів відносяться тільки умисні злочини.
По-четверте, форма вини зумовлює умови відбування покарання у вигляді позбавлення волі. Згідно зі ст. 58 КК особи, засуджені до цього покарання за злочини, вчинені з необережності, а також засуджені на строк не більше п'яти років за умисні злочини невеликої або середньої тяжкості, за загальним правилом, направляються для відбування покарання в колонію-поселення, а особи, засуджені за тяжкі та особливо тяжкі злочини, відбувають покарання у виправних колоніях загального, суворого або особливого режиму або у в'язниці.
По-п'яте, деякі інститути кримінального права (приготування, замах, співучасть, рецидив) пов'язані тільки з умисною формою вини.
По-шосте, наявність умисної форми вини обгрунтовує, а необережною форми виключає постановку питання про злочинні мотиви і цілі.
С содержанием и формой тесно связана категория объема вины.
Определяя умысел и неосторожность, законодатель исходит из психического отношения только к деянию (действию или бездействию) и его последствиям. Казалось бы, виной не охватывается отношение к таким признакам, как место, время, способ, обстановка совершения преступления и т.п. Однако такой вывод был бы ошибочным, поскольку он основан на чрезмерно узком толковании термина "деяние", понимаемого только как родовое понятие действия или бездействия. Между тем деяние — это не просто активная либо пассивная форма поведения, а поступок, совершаемый определенным способом в конкретных условиях, времени и т.п. Причем нередко именно эти обстоятельства придают деянию общественно опасный характер. Так, занятие охотой в виде промысла либо в качестве "хобби" превращается в уголовно наказуемое браконьерство, если совершается вне установленных мест, недозволенными способами или в запрещенное время. В таких случаях осознание общественно опасного характера совершаемого деяния означает непременное понимание не только фактической стороны совершаемых действий (выслеживание и добыча зверя или птицы), но и того, что они совершаются незаконными способами либо в запрещенных местах или в запретные сроки.
Иное положение складывается, если названные объективные признаки не являются имманентным свойством самого деяния, а служат квалифицирующими признаками либо обстоятельствами, смягчающими или отягчающими ответственность. В этих случаях психическое отношение к действию (бездействию) и к прочим объективным признакам преступления может быть неоднородным, например, действие — желаемым, а квалифицирующее последствие — непредвиденным, причиняемым по небрежности. Из совокупности разнородных психических отношений следует выделить отношение к признаку, определяющему в концентрированном виде общественную опасность деяния, т.е. в формальных составах — к действию (бездействию), а в материальных — к последствию. Оно и определяет форму вины. Отношение же к остальным объективным признакам деяния, входя в содержание вины, на ее форму не влияет. Совокупность психических отношений виновного ко всем объективным признакам, инкриминируемым субъекту, составляет объем вины. Он устанавливает границы круга фактических обстоятельств, выражающих юридическую сущность совершаемого деяния, виновное отношение к которым обосновывает возможность их вменения субъекту преступления. Иными словами, объем вины устанавливает конкретные пределы ее содержания. Как уголовно-правовое явление вина существует только в преступлении, которое представляет собой социальный феномен. Поэтому и вина есть социальное явление. Именно социальная сущность вины позволяет обосновать осуждение, порицание общественно опасного поведения субъекта.
Вопрос о социальной сущности вины затрагивался русскими криминалистами еще в прошлом столетии. Так, Н.С. Таганцев и Э.Я. Немировский определяли социальную сущность вины как психологическую настроенность правонарушителя против существующего правопорядка. В советском праве выяснение социальной сущности вины составляет важную теоретическую проблему, так как в советском обществе преступление посягает на интересы народа и осуждается от имени государства.
Некоторые советские ученые, касаясь вопроса о социальной сущности вины, отмечали, что само психическое отношение лица к деянию (вина) является предметом отрицательной оценки и порицается от имени государства и общества. На это следовало весьма веское возражение, что неверно было бы распространять момент государственного осуждения только на вину, так как "моральной, политической, юридической, короче говоря, классовой оценке подлежит все деяние в целом, ибо только все деяние в целом способно причинить тот или иной с точки зрения его общественного значения результат". К этому добавляется убедительный аргумент, что "момент порицания, осуждения есть момент вторичный, есть следствие социально-политической сущности вины" Действительно, вина оценивается отрицательно не только как формально-юридическая категория, а как психическое отношение к деянию, в котором проявляются определенные антисоциальные черты, свойства и привычки самого правонарушителя.
До последнего времени наиболее распространенным был взгляд на социальную сущность вины как на отрицательное отношение лица к важнейшим интересам общества, выраженное в общественно опасном деянии. Благодаря вине деяние является не просто объективно противоправным, но и свидетельствует об определенном отрицательном отношении правонарушителя к интересам общества либо к правам и законным интересам отдельных граждан. По мере того, как аксиологические (ценностные) аспекты права были исследованы достаточно глубоко, некоторые ученые стали приходить к выводу, что категория "интерес" является слишком узкой и входит в более широкое понятие "ценности". Кроме того, определение социальной сущности вины через категорию ценностей стало необходимым еще и потому, что вина служит обоснованию отрицательной оценки, осуждения преступника, следовательно, определение вины должно нести этическую нагрузку, которая интерес, в отличие от ценности, не несет. Поэтому более точным будет определение социальной сущности вины как неправильного отношения к наиболее важным ценностям социалистического общества, выраженного в общественно опасном деянии.
В приведенных определениях вызывает сомнение правомерность характеристики, отношения к социальным ценностям во всех случаях как отрицательного. В литературе уже обращалось внимание на неприменимость такой характеристики к большинству неосторожных преступлений. Качественное различие в психологическом содержании умысла и неосторожности обусловлено различием в ценностных ориентациях субъектов умышленного и неосторожного преступлений. Конечно, иногда в неосторожных преступлениях может проявиться именно отрицательное отношение к основным ценностям общества. О нем могут свидетельствовать сознательное грубое нарушение профессиональной предосторожности либо злостное или систематическое пренебрежение нормами социального поведения. Одним из показателей отрицательных ценностных ориентации неосторожного преступника является предшествующее привлечение его к дисциплинарной, административной или иной юридической ответственности за нарушение норм социального поведения. Но и у таких лиц уровень деформации ценностных ориентации значительно ниже, чем у лиц, совершающих умышленные преступления. В большинстве случаев ценностные ориентации субъектов неосторожных преступлений гораздо ближе к направленности благополучных в криминальном отношении граждан, чем к ориентациям лиц, совершающих преступления умышленно. Поэтому вряд ли правильно одним и тем же термином характеризовать искаженное отношение к социальным ценностям лиц, совершающих преступления с умыслом, и лиц, виновных в совершении преступлений по неосторожности. Отношение последних к признанным социальным ценностям общества точнее определять не как отрицательное, а как недостаточно бережное и внимательное. Оно может иметь различные оттенки: пренебрежение, беспечность, невнимание, недостаточное внимание. Но при этом общественно опасный результат всегда является для виновного нежелательным и неожиданным.
Следовательно, социальную сущность вины составляет отрицательное (что характерно для умысла) либо пренебрежительное, или недостаточно внимательное (что характерно для неосторожности) психическое отношение к основным социальным ценностям, проявившееся в конкретном преступном деянии.
Одним из основных показателей, характеризующих вину, является ее степень. Так же, как и понятие сущности вины, понятие степени вины в уголовном законодательстве отсутствует и в настоящее время носит скорее теоретический характер. Тем не менее теоретическая разработка степени вины имеет определенное практическое значение, тем более что судебная практика применяет это понятие достаточно широко. Для дальнейшего внедрения этого показателя вины в судебную практику необходимо максимально его конкретизировать и разработать определенные показатели объективного характера.
Степень вины изучали многие ученые, но единства в трактовке этого понятия до сих пор не достигли, как и в толковании многих других уголовно-правовых понятий, носящих оценочный характер. Задача заключается в том, чтобы приспособить это понятие к нуждам судебной практики, снабдив его объективными критериями.
Некоторые исследователи вины усматривали разницу в ее степени в различиях между умыслом и неосторожностью и тем самым смешивали качественную и количественную характеристики вины. Другие ученые под степенью вины подразумевали определенный уровень интенсивности интеллектуальных и волевых процессов, составляющих в своей совокупности содержание вины, т.е. считали степень вины чисто психологической категорией, лишенной социально-этической нагрузки. Было высказано и мнение, что "вопрос о степенях вины лежит за рамками признания наличия умысла или неосторожности. Он разрешается не только в зависимости от наличия этих признаков, а в зависимости от всех обстоятельств дела, объективных и субъективных, т.е. зависимости от степени вины как основания уголовной ответственности". Искусственно разрывая юридическую и социальную сущность вины, сторонники этой точки зрения относят юридическую сущность к умыслу и неосторожности, а социальную сущность — к общественно опасному деянию в целом.
Следует подчеркнуть, что степень вины — это количественная характеристика не юридической, а социальной сущности вины, а именно — характеристика глубины деформированности социальных ориентации субъекта. Она определяется не только формой вины, но и особенностями психической деятельности лица, целями и мотивами его поведения, личностными особенностями и т. д. "Лишь совокупность формы и содержания вины с учетом всех особенностей психического отношения лица к объективным обстоятельствам преступления и его субъективных, психологических причин определяет степень отрицательного отношения лица к интересам общества, проявленного в совершенном лицом деянии, т.е. степень его вины".
Влияние вины на ее степень бесспорно. В умышленном преступлении виновный, сознательно посягая на социальные ценности, определенно проявляет свое отрицательное к ним отношение, а при неосторожном преступлении такая определенность отсутствует. Следовательно, ценностные ориентации при умысле более деформированы, чем при неосторожности. Сложнее соизмерить соотносительную тяжесть видов умысла и видов неосторожности. Если сравнивать прямой и косвенный умыслы при одинаковых прочих условиях, то прямой умысел всегда опаснее косвенного. Так, человек, желающий смерти многих людей, опаснее человека, открывшего в толпе беспорядочную стрельбу, а лицо, сознательно допускающее смерть больного в поджигаемом доме, менее опасно, чем поджигатель, стремящийся причинить смерть тому же больному.
Помимо форм и видов вины на ее степень влияют особенности содержания интеллектуального и волевого процессов, происходящих в психике виновного. Объем и определенность сознания, характер предвидения, преднамеренность, настойчивость в достижении цели могут существенно повлиять на степень вины при умысле. Степень легкомыслия в оценке обстановки, характер обязанности предвидеть и причины непредвидения последствий могут повысить или снизить степень неосторожной вины.
Влияние мотива и цели на степень вины осуществляется не непосредственно, не в качестве ее составных элементов (каковыми эти признаки не являются), а в силу их диалектической взаимосвязи с интеллектуальной и волевой сторонами психики человека. "Именно мотив является связывающим звеном между сознанием и волей индивида. Более того, именно он связывает все объективные и субъективные признаки состава в единое целое". Цель и мотив определяют постановку конкретных задач реальных действий, выбор средств и способов их решения. На их основе возникает идеальная мысленная модель преступного деяния, следовательно, они представляют тот фундамент, на котором рождается реальное психическое отношение лица к общественно опасному деянию, то есть вина. Являясь непосредственным порождением неправильных ценностных ориентации человека, они несут отрицательный в социальном плане заряд в психическую деятельность этого лица, связанную с определенным общественно опасным деянием, придают этой психической деятельности предосудительный, порицаемый характер.
Особенности объекта и объективной стороны, а иногда и особые свойства предмета посягательства оказывают влияние на степень вины через содержание умысла или неосторожности. Например, осознание общественной опасности конкретного преступления предполагает, что виновный предвидит не абстрактный вред своего деяния, а наступление в каждом случае вполне определенного по характеру и количественным показателям вреда: легкого, средней тяжести либо тяжкого вреда здоровью. Поэтому осознание большей или меньшей тяжести причиняемого вреда означает большую или меньшую степень отрицательного отношения к основным социальным ценностям. То же самое касается и других объективных черт преступного деяния.
Таким образом, степень вины — это оценочная категория, содержащая психологическую и социальную характеристику вины с ее количественной стороны и выражающая меру отрицательного, пренебрежительного или недостаточно внимательного отношения лица, виновного в совершении преступления, к основным социальным ценностям. Степень вины конкретного лица в совершении определенного преступления является непосредственным выражением меры искажения ценностных ориентации виновного. Поэтому она находится в прямой зависимости с величиной уголовно-правового принуждения, необходимого для устранения дефектов в социальных ориентациях правонарушителя, с характером и размером назначаемого ему наказания.
Обобщая все изложенное, можно дать следующее развернутое определение вины:
Вина есть психическое отношение лица в форме умысла или неосторожности к совершаемому им общественно опасному деянию, в котором проявляется антисоциальная, асоциальная, либо недостаточно выраженная социальная установка этого лица относительно важнейших социальных ценностей.
§ 2. Умысел
Отечественное законодательство выделяет две формы вины: умысел и неосторожность. Законодательное деление вины в зависимости от формы, а в уголовном праве и форм в зависимости от их видов содержится в ст. 24 - 27 Уголовного кодекса Российской Федерации (далее - УК РФ), ст. 2.2 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях (далее - КоАП РФ), ст. 110 Налогового кодекса Российской Федерации (далее - НК РФ). Несмотря на определение форм вины, закрепленное в уголовном, административном и налоговом законодательстве, среди ученых-юристов нет единого мнения в вопросе разграничения форм вины.
Статья 25 УК РФ определяет умысел через такие "неюридические" понятия, как осознание, предвидение и желание. Преступление признается совершенным с прямым умыслом, если лицо осознавало общественную опасность своих действий или бездействия, предвидело возможность или неизбежность наступления общественно опасных последствий и желало их наступления. Преступление признается совершенным с косвенным умыслом, если лицо осознавало общественную опасность своих действий (бездействия), предвидело возможность наступления общественно опасных последствий, не желало, но сознательно допускало эти последствия либо относилось к ним безразлично.
Аналогично умыслу в уголовном праве определяется умысел в п. 1 ст. 2.2 КоАП РФ и в п. 2 ст. 110 НК РФ. Основное отличие от классического значения умысла в уголовном праве в том, что административное и налоговое законодательство не разделяет умысел на прямой и косвенный, а также делает акцент не на общественной опасности деяния, а лишь на его противоправности.
Рассмотрение законодательных формулировок форм вины, как нам представляется, невозможно без определения самого понятия формы. Слово "форма" произошло от латинского "forma" - форма, вид, образ. Применительно к форме вины наиболее близкое определение формы как внешнего выражения какого-либо содержания. То есть форма вины является внешним выражением ее содержания.
Содержание и форма - это философские категории, во взаимосвязи которых содержание, будучи определяющей стороной целого, представляет единство всех составных элементов объекта, его свойств, внутренних процессов, связей, противоречий и тенденций, а форма есть внешняя организация содержания. Отношение содержания и формы характеризуется единством, доходящим до их перехода друг в друга, однако это единство является относительным. Во взаимоотношении содержания и формы содержание представляет подвижную, динамичную сторону целого, а форма охватывает систему устойчивых связей предмета. Возникающее в ходе развития несоответствие содержания и формы в конечном счете разрешается "сбрасыванием" старой и возникновением новой формы, адекватной развившемуся содержанию.
Несоответствие между формой и содержанием приводит к противоречию между ними, которое существует на всем протяжении развития, в том числе и в период соответствия формы и содержания. В противном случае наступил бы застой в развитии. Но степень вызревания и обострения противоречий между содержанием и формой бывает различной на разных этапах развития явлений. Когда форма настолько устаревает, что становится тормозом развития содержания, тогда характер соотношения формы и содержания становится дисгармоничным и превращается в конфликт. Этот конфликт в конечном счете и приводит к образованию новой формы, соответствующей истинному на настоящий момент содержанию.
Формы вины в отечественном праве также были подтверждены изменениям в процессе эволюции содержания вины. Так, у ст. 8 действовавшего ранее Уголовного кодекса РСФСР понятие умысла трактовалось несколько уже и менее определенно - как осознание лицом общественно опасного характера своего действия или бездействия, предвидение его общественно опасных последствий и желание их наступления. Если опустить незначительные уточняющие термины, то можно выделить главное. В ранее действовавшем Кодексе термины "возможность" и "неизбежность" не употреблялись, отсутствовало деление форм вины на виды.
Вину как правовое явление также следует рассматривать в контексте единства формы и содержания. В теории права "совершенно основательно подчеркивается это единство, поскольку содержание вины немыслимо вне определения формы, а в свою очередь форма вины не имеет никакой цены, если она не есть форма содержания".
Сущность вины в российском праве традиционно указывает на способ интеллектуального и волевого взаимодействия субъекта с объективными обстоятельствами, составляющими юридическую характеристику деяния. Конкретные сочетания интеллектуального и волевого элементов, характерные для каждой формы вины, определены в законе. Поэтому под формой вины принято понимать законодательно закрепленное сочетание интеллектуальных и волевых процессов, протекающих в психике виновного по отношению к юридически значимым объективным свойствам противоправного деяния, во взаимодействии с внешними условиями. Соответственно и различие в интенсивности и определенности интеллектуальных и волевых процессов, протекающих в психике субъекта, определяет форму вины, а в пределах одной формы вины - ее виды.
Таким образом, при дифференциации вины на формы рассмотрению подлежат две концепции: интеллектуалистическая, основная роль в которой отводится интеллектуальным моментам поведения правонарушителя, и волевая, в которой основное значение придается его воле. Приверженцы интеллектуалистической концепции в качестве основы разграничения форм вины рассматривают проявления интеллектуальных моментов сознания. Приверженцы волевой теории умысла и неосторожности в основе их деления усматривают преобладающую роль волевых аспектов.
В законодательном определении умысла выделяется три психологических составляющих:
1) осознание лицом общественно опасного либо противоправного характера деяния;
2) предвидение его общественно опасных либо вредных последствий;
3) желание либо допущение этих последствий.
Первые два признака (осознание и предвидение) образуют интеллектуалистический подход к разграничению умысла, третий компонент (желание либо допущение) составляет волевой подход.
В отношении первых двух признаков известный исследователь вины А.И. Рарог писал: "Признаком интеллектуального элемента прямого умысла является сознание общественно опасного характера совершаемого деяния, то есть хотя бы общей характеристики объекта посягательства, а также фактического содержания и социальных свойств всех составных элементов действия или бездействия. Вторым интеллектуальным признаком прямого умысла является предвидение общественно опасных последствий совершаемого деяния. Под предвидением подразумевается отражение в сознании тех событий, которые произойдут, должны или могут произойти в будущем". Сказанное написано в период действия Уголовного кодекса РСФСР 1960 г., однако и в настоящее время не утратило своей актуальности в юридической науке.
Рассматривая "осознание" в качестве первой из приведенных психологических составляющих, обратимся к ранее не описанному в правовой литературе отличию определения умысла в КоАП РФ от определений умысла уголовного и налогового законодательства. В уголовном и налоговом законодательстве правонарушение считается умышленным, если лицо, его совершившее, осознавало общественную опасность либо противоправный характер своих действий. В административном законодательстве противоправное деяние лица считается умышленным, если оно сознавало противоправный характер своих действий.
Обратим внимание на глаголы: осознавало и сознавало. На первый взгляд данные слова имеют одинаковое значение, однако они не являются синонимами. Не будем вдаваться в детальный анализ данных психологических понятий, но обозначим, что их значение различно. Осознание или сознательное усвоение - это способность постичь смысл и значение чего-либо, и выступает в качестве процесса, однозначно не указывает на его завершенность, синоним понимания. Сознание - процесс отражения действительности мозгом человека, включающий все формы психической деятельности и обусловливающий целенаправленную деятельность человека. То есть осознание - это способность постичь смысл, а сознание - это отражение действительности мозгом человека.
Изменение устоявшихся в юридической науке, законодательно закрепленных определений должно быть оправданно. Уголовное, налоговое и административное законодательство тесно взаимосвязано. Один и тот же проступок в процессе его расследования, выяснения особенностей его объективной и субъективной стороны может менять юрисдикцию, соответственно и подход к определению и дифференциации форм вины должен быть единообразным. В приведенном случае произвольное изложение в административном и налоговом законодательстве определения умысла и неосторожности, данных в уголовном праве, на наш взгляд, недопустимо и лишь затрудняет понимание воли законодателя, и без того перегруженной сложными для четкого восприятия терминами.
Рассмотрим "предвидение" - вторую психологическую составляющую умысла. В российском праве устоялось мнение, что характер предвидения разграничивает прямой, косвенный умысел и неосторожность в уголовном праве, а также умысел и неосторожность в административном праве. Лицо, действующее с прямым умыслом, предвидит неизбежность наступления общественно опасных последствий и желает их наступления. Субъект, который действует с косвенным умыслом, предвидит возможность наступления преступного результата, сознательно допускает их наступление или относится к ним безразлично. Именно предвидение неизбежности или реальной возможности наступления законодательно наказуемых последствий означает наличие умысла.
Однако само по себе предвидение носит лишь вероятностный характер и нуждается в дополнительном осмыслении.
Как, например, соотносятся "предвидение" и "осознание"? Возможно ли предвидеть, не осознавая? Авторитетный ученый, профессор Н.Г. Иванов считает, что "предвидеть, не сознавая, невозможно. Предвидя наступление последствий, субъект осознает развитие причинной связи и характер возможного преступного результата", далее ученый приходит к выводу, что "если предвидение входит в состав сознания, нелепо выделять его наряду с сознанием в качестве необходимого элемента умысла". В свою очередь Б.С. Никифоров указывает, что лицо не может ни предвидеть, ни быть обязанным предвидеть наступление вреда, если оно не сознает или не должно и не могло сознавать этого качества. Исследователь В.В. Лунев, напротив, придерживается мнения, что "сознавать общественную опасность деяния можно лишь при предвидении общественно опасных последствий, поэтому не предвидение производно от сознания общественной опасности, а наоборот".
Приведенные точки зрения исследователей весьма разносторонни и не совпадают, их можно дополнить следующим тезисом: предвидение может не зависеть от осознания. Это возможно, если рассматривать предвидение в контексте интуиции. К такому выводу можно прийти, изучая труды академика М.С. Норбекова.
На наш взгляд, для четкого понимания и разграничения форм вины необходимо ответить на вопрос: что именно понимается под предвидением? Резюмируя труды юристов-предшественников, изучающих проблематику вины, предположим, что предвидение выступает в качестве основанного на личном жизненном опыте потенциального правонарушителя, прогнозирования причинно-следственной связи между его планируемым поведением и возможными негативными последствиями такого поведения.
Синонимы предвидения - пророчество, предсказание, предугадывание. Предвидеть - заранее знать, предполагать возможность появления, наступления чего-нибудь. Точность предвидения напрямую зависит от личности лица, осуществляющего предвидение, его аналитических способностей, уровня интуиции, состояния психики, иных психологических и физиологических характеристик. Даже если рассматривать предвидение как прогнозирование причинно-следственной связи между поведением правонарушителя и возможными негативными последствиями, то и в этом случае оно носит исключительно вероятностный характер. Примечательно, что в ст. 110 НК РФ законодатель отказался от использования предвидения в качестве дифференцирующего критерия форм вины.
Приведем цитату из статьи В. Питецкого, разделяя изложенную позицию: "Искать различия между прямым и косвенным умыслом по степени предвидения - занятие малопродуктивное. Оно неизбежно заводит в область чисто философских дискуссий, ничего не дающих для практического применения уголовного закона".
Практическое значение умения различать умысел (как прямой, так и эвентуальный) и неосторожность (легкомыслие и небрежность) очень велико и заключается не исключительно в том, что при установлении умысла виновного в содеянном его следует наказать строже, а в том, что, во-первых, отдельные правонарушения могут считаться таковыми только в случае умышленных деяний правонарушителя (или исключительно с прямым умыслом в уголовной юрисдикции), а следовательно, в ряде случаев запрещенное законом поведение лица не может рассматриваться как противоправное при установлении в нем неосторожности (либо эвентуального умысла в уголовной юрисдикции), а во-вторых, в уголовном праве содеянное может признаваться приготовлением к преступлению или покушением на преступление исключительно за умышленные правонарушения, совершенные с прямым умыслом.
Таким образом, степень вероятности наступления негативных последствий способна влиять на вид и размер тягот и лишений, применяемых к правонарушителю. Поэтому, на наш взгляд, недопустимо при разграничении форм и видов вины руководствоваться теорией вероятности, проводя разграничение форм вины, исходя исключительно из характера предвидения вероятности наступления неблагоприятных последствий.
Многочисленные научные труды исследователей форм вины убеждают нас в том, что в современном праве разграничение форм и видов вины носит сбалансированный комплексный характер, основанный на интеллектуально-волевых моментах противоправного поведения. Различие между прямым и косвенным умыслом по волевому критерию заключается в том, что при прямом умысле виновное лицо желает наступления общественно опасных последствий, при косвенном умысле - сознательно допускает их наступление, либо относится к ним безразлично.
Высказывались доводы, что "желание всегда неразрывно связано с определенной целью. То, что не является целью лица, не может быть его желаемым... различные психологические оттенки волевого отношения к наступившим последствиям не имеют значения...". Однако "желание" или "сознательное допущение" с большой натяжкой можно соотнести с волевой концепцией, поскольку и первое и второе не характеризует волю субъекта.
В свою очередь В.В. Лунев отстаивает позицию, что "воля не сводима к желанию", а указанное в законе "желание" не является основным признаком воли и совсем к ней не относится "допущение" (при косвенном умысле).
Мнение исследователя вполне согласуется с данными психологической науки. Так, С.Л. Рубинштейн считает, что "наличие желания еще не является законченным волевым актом". Желание может быть не столько практичным, сколько содержательным и аффективным. Вместо того чтобы претвориться в действие, желание может дать простор чувствам и представлениям. С точки зрения психологии "желать еще не значит хотеть". Желание переходит в подлинно волевой акт, то есть в хотение, в том случае, когда имеет место устремленность не на предмет желания, а на овладение им, на достижение цели. "Хотение имеется там, где желанна не только сама по себе цель, но и действие, которое к нему приводит".
Развитие желания определяется как предметом желания, способами и условиями его удовлетворения, так и устойчивостью, длительностью, силой самого желания. В зависимости от этого различают желания: выполнимые, нереальные, противоречивые, безрассудные, целевые и т.п. Желания наряду с интересами и убеждениями характеризуют сознательное отношение человека к его деятельности.
Один из известнейших психологов К.К. Платонов считает, что "воля - это форма психического отражения, в которой отражаемым является объективная цель, стимулы ее достижения, возникающие препятствия, мешающие ее достижению, а отраженным становится субъективная цель, борьба мотивов, волевое усилие; результатом - действие и удовлетворение достижением цели. Волевые процессы проявляются как переживание своеобразного усилия, направленного на преодоление трудностей". Как видим, и в данном определении желание несводимо к воле.
В подтверждение приведенных выше доводов проанализируем следующие юридические конструкции, приписываемые волевой концепции вины: "без достаточных к тому оснований самонадеянно рассчитывало на предотвращение этих последствий", "без достаточных к тому оснований самонадеянно рассчитывало на предотвращение таких последствий...". Согласимся с мнением В.А. Якушина: "Воля не может рассчитывать. Рассчитывает, взвешивает все "за" и "против" интеллект человека, а не его воля".
Законодательное описание так называемых волевых признаков умысла и неосторожности характеризует не столько волю субъекта правонарушения, сколько содержание его сознания.
Рассмотрим более подробно неосторожность как форму вины. Процесс декриминализации отдельных неосторожных деяний в уголовном праве расценивался как положительный. "В сущности, декриминализацию можно рассматривать как криминализацию "с обратным знаком", так как основанием декриминализации в значительной части является отсутствие (отпадение) оснований для криминализации того же деяния". Представлялась обоснованной криминализация неосторожных деяний лишь при наличии фактического существования вреда.
Повышение значимости неосторожности как формы вины в праве (административном и уголовном) в основном принято связывать с правонарушениями техногенного характера, обусловленными научно-техническим прогрессом. В соответствии с этим есть мнение, что расширение сферы ответственности за противоправную неосторожность, дальнейшее увеличение числа соответствующих уголовно-правовых норм является социальной необходимостью.
Так как в условиях интенсивного технического прогресса правовое регулирование возникающих в сфере использования техники отношений нередко отстает от потребностей в таком регулировании, поскольку необходимость в регулировании становится все более очевидной, законодатель берет под правовую защиту соблюдение различного рода специальных правил, игнорирование которых чревато серьезными последствиями.
§ 3. Неосторожность
В правовой литературе высказывалось мнение, что сложности в формулировании отдельных норм о неосторожных преступлениях и проблемы в их применении вызваны фактической недооценкой значения вины, как принципа права, так и в качестве обязательного признака состава любого правонарушения. Следует констатировать, что в последнее время вопросы вины в основном рассматриваются лишь на комментарийном уровне и в вузовских учебниках. И если в прежние годы учеными-криминалистами было высказано значительное количество ценных и интересных мыслей относительно неосторожной формы вины, ее содержания и особенностей, то ныне этот институт не развивается в должной мере. Учитывая распространение принципов уголовного права на иные правоотношения, исследования должны носить комплексный, системный, междисциплинарный подход.
Рассматривать же неосторожность в качестве ответственности без учета вины, на наш взгляд, неприемлемо. В этой связи процитируем высказывание Г.Ф. Шершеневича: "Не ясно ли, что закон разрешает случайное столкновение интересов не на почве правонарушения, а путем принудительного страхования от несчастных случаев, возлагая убытки не на виновного, а на случайного причинителя. Закон с таким же основанием мог бы возложить убытки на самого богатого человека в городе, или на богатого человека, оказавшегося в ближайшем расстоянии от несчастного случая... Раз сойдя с точки зрения правонарушения, основанного на вине, мы открываем широкие горизонты на совершенно иной социальный строй. Согласуется ли ответственность без вины с основными началами современного строя - это вопрос, на который может быть дан только отрицательный ответ".
В теории права вина выступает в качестве психического отношения, однако, вероятно, неуместно вести речь о психическом отношении при описании разновидности неосторожной формы вины - небрежности. У ч. 3 ст. 26 УК РФ указано: "Преступление признается совершенным по небрежности, если лицо не предвидело возможности наступления общественно опасных последствий своих действий (бездействия)". Раз не предвидело - значит и психического отношения к противоправному деянию и его последствиям не было.
Аналогичное расхождение с психологической теорией вины содержится в Налоговом и Административном кодексах. У ч. 3 ст. 110 НК РФ указано, что правонарушение совершено по неосторожности, если "лицо, его, совершившее, не осознавало противоправного характера своих действий (бездействия) либо вредный характер последствий, возникших вследствие этих действий (бездействия), хотя должно было и могло это осознавать". По своей конструкции неосторожность в налоговом праве близка небрежности в уголовном праве. Частина 2 ст. 2.2 КоАП РФ объединила в себе и легкомыслие и небрежность: "Административное правонарушение признается совершенным по неосторожности, если лицо, его совершившее, предвидело возможность наступления вредных последствий своего действия (бездействия), но без достаточных к тому оснований самонадеянно рассчитывало на предотвращение таких последствий либо не предвидело возможности наступления таких последствий, хотя должно было и могло их предвидеть".
Соответственно психологическая теория вины пригодна при разделении умысла на прямой и косвенный (эвентуальный), но неприемлема в рамках действующего законодательства при рассмотрении неосторожности в качестве формы вины.
Відзначимо, що ст. 24 УК РФ, ст. 110 НК РФ и ст. 2.2 КоАП РФ именуются "Формы вины". То есть законодатель рассматривает неосторожность в качестве формы вины, при этом сами определения, данные в указанных статьях, находятся вне психологической теории вины.
Что касается законодательных формулировок: "хотя при необходимой внимательности и предусмотрительности должно было и могло предвидеть эти последствия", "хотя должно было и могло это осознавать", "хотя должно было и могло их предвидеть", то из них можно усматривать лишь потенциально возможное психическое отношение. Комментируя вышесказанное, мы разделяем мнение одного из исследователей: "Тот, кто говорит о потенциальном психическом отношении, безусловно, должен знать, что в этом случае, фактически, пока он не имеет дела ни с каким отношением. Потенциальная способность ни в коем случае не означает само проявление этой способности".
Анализируя законодательное описание и разделение форм и видов вины, можно прийти к выводу, что в действительности законодатель придерживается интеллектуалистической концепции.
Резюмируя вышесказанное, отметим, что вина, как обязательный признак уголовного преступления, административного и налогового правонарушения не может быть представлена исключительно в качестве психического отношения. Вероятно, вновь возникла необходимость обратить внимание юристов на оценочную теорию вины: "Кроме психического отношения субъекта, вина всегда включает социально-правовую оценку отношения виновного к охраняемым... законом ценностям".
Проанализируем приведенное выше высказывание. Как следует из законодательного определения форм, вина проявляется в качестве отношения к противоправным, общественно опасным деяниям (процессуальный состав деликта) или к вредным, общественно опасным последствиям (материальный состав деликта). И в первом, и во втором случае перечень запрещенных под угрозой наказания деяний и их опасных и вредных последствий не абстрактен, а четко закреплен законодателем в диспозициях соответствующих статей нормативных правовых актов. Мало того, такой перечень и тяжесть санкции изменяются (как эволюционно, так и революционно) в зависимости от изменения социально-политического устройства общества.
Отсюда следует, что вина - это негативная оценка обществом в лице его законодателя определенных психических явлений, происходящих в головном мозге правонарушителя в момент подготовки или непосредственного исполнения противоправных действий или бездействия, непосредственно связанных с указанными деяниями. Предложенное выше определение вполне укладывается в действующую психологическую концепцию, однако применение его на практике представляется проблематичным.
В большинстве случаев расследование деликтов начинается с изучения объективной стороны правонарушения. Отношение к субъективной стороне правонарушения или преступления формируется в процессе изучения объективной стороны, на основании объективных критериев, к коим непосредственно психические явления, происходящие в головном мозге правонарушителя, причислены быть не могут.
Приведенный выше анализ выявил ряд недоработок в законодательном определении форм и видов вины. В результате проведенного С.В. Векленко опроса преподавателей и профессоров высших учебных заведений, имеющих ученые степени кандидатов и докторов юридических наук, получены следующие данные. На вопрос "Удовлетворяет ли Вас законодательное закрепление понятия, форм и видов вины?" 72,7% респондентов ответили отрицательно. Именно при установлении видов умысла и неосторожности наиболее часто допускаются судебные ошибки.
Между тем, как представляется, юридическое значение форм вины велико.
Во-первых, в отношении случаев причинения общественно опасных (вредных) последствий без вины и случаев неосторожного совершения деяний, наказуемых лишь при умышленном их совершении, форма вины является субъективной границей, отделяющей преступное поведение от непреступного (правомерное поведение от противоправного).
Во-вторых, форма вины является основанием дифференциации ответственности и наказания за правонарушения, которые могут совершаться как умышленно, так и неосторожно.
В-третьих, наличие умышленной формы вины обосновывает, а неосторожной вины исключает постановку вопроса о преступных мотивах и целях.
В-четвертых, форма вины зачастую способствует квалификации преступления или правонарушения.
§ 4. Преступления с двумя формами вины
Уголовная ответственность за преступление с двумя формами вины впервые была установлена в Уголовном кодексе Российской Федерации 1996 г. В ранее действовавшем российском уголовном законодательстве такой вид преступлений не выделялся. Анализ материалов уголовных дел, приговоров судов показывает, что в правоприменительной практике допускается значительное число ошибок. В связи с этим возникает необходимость в разработке строгих правил квалификации этих преступлений, которые основаны на правильном понимании субъективной и объективной сторон данных преступлений, исключают случаи объективного вменения, осуждения при отсутствии причинной связи между общественно опасным деянием и его общественно опасным последствием, помогают отличить преступления с двумя формами вины от неосторожных преступлений и идеальной совокупности преступлений. Считаем, что при квалификации преступлений с двумя формами вины следует руководствоваться следующими правилами.
Преступление с двумя формами вины - в целом умышленное оконченное преступление, повлекшее по неосторожности не описанные в основном составе данного преступления общественно опасные последствия, которые по закону влекут более строгое наказание.
Данное правило-определение акцентирует внимание на своеобразии общих признаков данного преступления, изложенных в ч. 1 ст. 14 УК РФ, а именно:
- виновность как одновременное наличие в преступлении двух форм вины;
- особый характер и повышенная степень общественной опасности в сравнении с иными преступлениями, которые обусловлены наступлением тяжких последствий и наличием у виновного обеих форм вины;
- деяние всегда выражается в умышленном преступлении;
- состав преступления с двумя формами вины в Особенной части УК РФ является только квалифицированным;
- декларирована более строгая наказуемость.
Преступление с двумя формами вины - только оконченное преступление, в результате выполнения которого действительно наступили тяжкие общественно опасные последствия, предусмотренные квалифицированным составом данного преступления, виновное отношение к которым субъекта преступления выражается в неосторожности.
Для квалификации деяния как оконченного либо неоконченного преступления значимы лишь стадии умышленного преступления. Действие или бездействие, совершенное по неосторожности, до наступления общественно опасных последствий не является уголовно наказуемым. Приготовление и покушение возможно лишь с прямым умыслом. А данный вид вины в отношении тяжких последствий преступления с двумя формами вины уголовным законом исключен.
Соответственно, предварительная преступная деятельность - приготовление и покушение - в преступлениях с двумя формами вины исключена.
При условии, что виновный не желает или не предвидит отдаленные последствия своего деяния, говорить о возможности приготовления или покушения на такое последствие нельзя. Отсутствие желания наступления неосторожных последствий, кроме того, прямо вытекает из положений ст. 26 КК РФ.
В преступлении с двумя формами вины непосредственной причиной наступления тяжкого неосторожного последствия является исключительно совершение преступления, а не деяния (действия или бездействия).
Статья 27 УК РФ называет причиной тяжкого последствия исключительно совершение умышленного общественно опасного деяния, самого по себе, независимо от наступления тяжкого последствия, запрещенного Уголовным кодексом РФ под угрозой наказания. Таким образом, при квалификации конкретных действий виновного, повлекших квалифицированные тяжкие последствия, сначала необходимо определить, содержат ли сами действия виновного признаки основного состава преступления. Применение этого правила позволит разграничить преступления с двумя формами вины и неосторожные преступления, объективная сторона которых выражается в нарушении специальных правил, повлекшем общественно опасные последствия; отличить рассматриваемые преступления от идеальной совокупности преступлений.
Причиной наступления тяжкого последствия должно являться полное выполнение виновным основного состава преступления.
Состав преступления, являющегося причиной тяжкого последствия, может быть сконструирован и как формальный, и как материальный состав. Диспозиции рассматриваемых преступлений построены так, что только деяние, без предусмотренного основным составом преступления умышленного последствия, не может повлечь неосторожного последствия. При незавершенности действия, повлекшего умышленное последствие, или ненаступлении умышленного последствия наступление тяжкого неосторожного последствия не следует квалифицировать как преступление с двумя формами вины. Это также позволяет отличить преступление с двумя формами вины от идеальной совокупности преступлений.
В связи с этим основной материальный состав преступления по отношению к квалифицированному составу преступления с двумя формами вины не может предусматривать общественно опасное последствие в виде угрозы наступления общественно опасных последствий, а равно не может быть усеченным.
Преступление, основной состав которого - причина тяжкого последствия, только умышленное.
Умышленная форма вины в основном составе преступления также отграничивает преступление с двумя формами вины от неосторожных преступлений и идеальной совокупности преступлений.
Форма вины по отношению к тяжкому последствию может быть только неосторожной.
Таким образом, возможно разграничить преступление с двумя формами вины также и от умышленных преступлений наряду с идеальной совокупностью преступлений.
Преступление с двумя формами вины признается уголовным законом в целом умышленным.
Признание рассматриваемого преступления в целом умышленным прямо предусмотрено уголовным законом и имеет огромное значение: формально рассматриваемое преступление как умышленное возможно квалифицировать, основываясь на положениях Общей части УК РФ, как неоконченное; в соучастии возможно совершить лишь преступление, считающееся умышленным; совершение умышленного преступления лицом, имеющим судимость за ранее совершенное умышленное преступление, следует расценивать как рецидив преступлений, при этом категория рецидива будет определяться в зависимости от срока наказания в виде лишения свободы, предусмотренного за преступление с двумя формами вины; отнесение рассматриваемых преступлений к умышленным предполагает и соответствующую классификацию их по категориям тяжести в зависимости от характера и степени общественной опасности (ст. 15 УК РФ); кроме того, указанный признак преступления с двумя формами вины оказывает влияние и на иные институты и нормы, например, назначения наказания (например, п. "а" ч. 1 ст. 63 УК РФ), освобождения от уголовной ответственности (например, ст. ст. 75, 78 УК РФ), освобождения от наказания, влияет на исчисление сроков погашения судимости (ст. 86 УК РФ).
В преступлении с двумя формами вины возможно соучастие, в том числе в отношении неосторожных тяжких последствий.
Згідно зі ст. 32 УК РФ соучастием в преступлении признается умышленное совместное участие двух или более лиц в совершении умышленного преступления. А преступление с двумя формами вины, предусмотренное ст. 27 УК РФ, в целом - как умышленное преступление и его неосторожное последствие - есть умышленное преступление и должно квалифицироваться как умышленное преступление. Статья 27 УК РФ также прямо указывает на неосторожное отношение субъекта преступления к тяжким последствиям, в связи с чем буквальное толкование уголовного закона позволяет говорить, что действующий уголовный закон допускает возможность соучастия в отношении неосторожных последствий умышленного преступления.
Существующая судебная практика, в том числе Верховного Суда Российской Федерации, подтверждает существование данного правила и толкует действующий уголовный закон таким же образом.
Положения о преступлении с двумя формами вины, в целом умышленном, являются специальной нормой уголовного закона относительно общей нормы уголовного закона об эксцессе исполнителя.
Полагаем, что наступление неосторожного тяжкого последствия не может расцениваться как эксцесс исполнителя. Положения ст. 27 УК РФ, являясь специальной нормой по отношению к ст. 36 УК РФ, расценивают неосторожность в отношении тяжкого последствия как часть содержания единого умысла на совершение преступления, признавая преступление с двумя формами вины в целом умышленным, и подлежат применению в случае противоречия с положениями ст. 36 УК РФ. Згідно зі ст. 36 УК РФ эксцессом исполнителя признается совершение исполнителем преступления, не охватывающегося умыслом других соучастников; за эксцесс исполнителя другие соучастники преступления уголовной ответственности не подлежат. А ст. 27 УК РФ признает преступления с двумя формами вины умышленными: неосторожные последствия умышленного преступления уголовным законом для целей квалификации (в том числе возможности применения к данным преступлениям норм статей гл. 7 УК РФ) включаются уголовным законом в содержание умысла субъекта преступления (в том числе соучастника как субъекта преступления). Таким образом, наступление квалифицированного неосторожного общественно опасного последствия действия исполнителя (например, в преступлении, предусмотренном ч. 4 ст. 111 УК РФ) не может расцениваться как эксцесс исполнителя.
Принцип назначения более строгого наказания. Уголовный закон (ст. 27 УК РФ) особо подчеркнул данный принцип. Законодатель обращает внимание правоприменителя на то обстоятельство, что совершение преступлений с двумя формами вины должно наказываться более строго по виду и размеру, сроку наказания, чем совершение преступлений с одной формой вины, что объясняется, по нашему мнению, особой тяжестью наступивших общественно опасных последствий; причиной наступления этих последствий - совершением умышленного преступления; тем, что рассматриваемые преступления могут одновременно посягать на несколько объектов уголовно-правовой охраны; ряд данных преступлений обладает особыми характером причинной связи и содержанием психического отношения виновного к совершенному преступлению.
Полагаем, что применение сформулированных нами правил квалификации преступлений с двумя формами вины будет способствовать квалификации данных преступлений в соответствии с их отличительными особенностями.
Висновки по 2 чолі
Вина как категория уголовного права обладает следующими признаками: психологическим, юридическим, обусловлено - связывающим, структурным, доказательственно — оценочным, признаком многосторонности вины и признаком проявления через определенный категориальный аппарат.
Содержание вины есть выработанная теорией и практикой для обозначения внутренних составляющих элементов вины, уголовно-правовая категория, имеющая структурную трихотомическую конструкцию, состоящая из психологической, социальной и предметной сторон; где психологическая сторона представляет собой совокупность интеллектуальных и волевых процессов протекающих в психике лица совершающего преступление; социальная сторона заключается в сочетании антисоциальной, асоциальной и недостаточно выраженной социальной установки лица относительно важнейших ценностей общества, а предметная сторона, отражает объективные признаки конкретного состава преступления.
К признакам содержания вины относятся: а) наиболее изменчивый и конкретный характер этой категории б) её выраженность в предусмотренных уголовным законом формах; в) неразрывная связь содержания вины с формами вины и объективной стороной преступления; г) определенная структура данной уголовно-правовой категории.
Формы вины это законодательно закрепленные комбинации интеллектуальных и волевых элементов показывающие качественное различие в уровне интенсивности и определенности психического отношения виновного к общественно опасному деянию и его последствиям.
Механизм определения степени вины строится на основе трех взаимосвязанных принципов. Содержание первого принципа сводится к тому, что степень вины составляют и измеряют две взаимосвязанные шкалы социальная и психологическая. Социальная шкала показывает глубину деформированности социальных ориентации субъекта, меру его негативного или безразличного отношения к основным ценностям общества. Психологическая же шкала отражает уровень интенсивности и определенности сознательно-волевых процессов происходящих в психической сфере виновного лица.
Второй принцип утверждает, что порядок определения степени вины, для каждой из форм вины должен устанавливаться отдельно.
Третий принцип гласит, что степень вины должна устанавливаться судами всегда, при разрешении каждого конкретного уголовного дела.
Для дифференциации уголовной ответственности и индивидуализации наказания уголовно-правовое значение имеет не только установление форм вины, но и ее степени.
Степень вины — это мера отрицательного психического отношения лица к объектам уголовно-правовой охраны, устанавливаемая на основе всех обстоятельств совершения конкретного преступления.
Предлагается внести в УК РФ 1996г. статью следующего содержания.
"Ст. 26 (1) Степень вины
1. Степень вины это оцениваемая судебно-следственными органами на основе объективных и субъективных обстоятельств дела, количественная разница в интенсивности и определенности сознательно-волевых процессов протекающих в психике виновного, а также мера искаженности его социальных ориентаций в рамках одного состава преступления предусмотренного Особенной частью Настоящего кодекса, в пределах одной формы и вида вины.
2. Степень вины лица необходимо учитывать при привлечении его к уголовной ответственности и назначении ему наказания".
В уголовно-правовых нормах действующего УК РФ для раскрытия содержания института вины используются два юридических термина: "вина" и "виновность", в которые законодатель вкладывает различный смысл.
Норма ч. 2 ст. 24 УК РФ дублирует положения, закрепленные в ст. 3, 8 и ч. 1 ст. 24 УК РФ, и, следовательно, должна быть исключена из уголовного законодательства. Автором вносится предложение об изменении редакции ст. 24 УК РФ "Формы вины": "Виновным в совершении преступления признается лицо, в деянии которого установлена вина, в форме умысла или неосторожности".
Глава 3. Факультативные признаки субъективной стороны
§ 1. Мотив преступления
В теории уголовного права мотив преступления традиционно рассматривается в качестве признака субъективной стороны преступления, содержание которой, в свою очередь, раскрывается с помощью таких юридических категорий, как вина, мотив, цель, эмоциональное состояние лица.
Признавая роль мотива преступления в квалификации содеянного, ученые-юристы подходят к определению его места в структуре субъективной стороны преступления с различных позиций.
Одни исследователи отождествляют субъективную сторону с виной, в которую, по их мнению, входят мотив и цель. Например, П.С. Дагель и Д.П. Котов отмечают, что "мотив, цель, эмоции - необходимые компоненты психического отношения, составляющего вину". Б.С. Утевский, связывая мотив с формированием умысла, считал его необходимым элементом лишь этой формы вины.
Отдельные юристы ставят знак равенства между мотивом и интересом, мотивом и эмоциональным состоянием лица, нарушившего требования закона, мотивом и целевой направленностью преступления.
В.В. Лунеев отмечает: "...рассмотрение мотива и цели в плане вины ведет к фактическому упрощению сложного психического явления и может повлечь умаление роли отдельных его компонентов, имеющих важное уголовно-правовое значение". Действительно, представляя различные формы психической активности, эти признаки органически связаны между собой и взаимозависимы. Вместе с тем вина, мотив, цель и эмоциональное состояние лица - это психические явления с самостоятельным содержанием, ни одно из них не включает в себя другого в качестве составной части.
Наиболее близкими по своей природе являются мотив и цель совершения преступления. Оба эти признака характеризуют психические процессы субъекта в связи с совершением им преступления. Однако каждый из них имеет собственное наполнение, по-своему характеризует психическое отношение субъекта к совершаемому преступному деянию и его последствиям. В.І. Ковалев, который негативно относится к отождествлению мотива с другими элементами мотивационной сферы человека, полагает, что "подмена понятия "мотив" понятиями "установка", "эмоции", "цель", наделение этих реалий функциями мотива или трактовка их как его разновидности есть, по существу, отрицание самостоятельности последнего".
Цель как идеальный образ желаемого будущего результата действий определяет весь ход волевого процесса лица, совершающего преступление. Причиной же постановки цели является мотив. По справедливому мнению К.Е. Игошева, мотив выступает основным характерологическим признаком деятельности человека. В нем выражаются побуждающие начала, внутреннее основание и целевая направленность активности. Именно мотив, как пишет Т.Н. Нуркаева, "придает деятельности силу и стремительность, является стимулом активности личности". При этом необходимо отметить, что до настоящего времени в уголовно-правовой науке не существует единой точки зрения по вопросу о содержании понятия "мотив преступления".
В учебной литературе обычно мотив преступления определяется как обусловленное потребностями осознанное внутреннее побуждение, которое вызывает у лица решимость совершить преступление и которым оно руководствовалось при его совершении. Данное понимание неразрывно связано с этимологией термина "мотив", которое в переводе с различных языков, в частности с латинского, французского, немецкого, означает побуждение, побудительную причину действий человека.
В научных трудах разброс мнений о содержании анализируемого понятия представлен более широко.
Так, С.Л. Рубинштейн отмечал: "Любое действие, направленное к определенной цели, выходит из тех или иных побуждений. Более или менее адекватно осознанное побуждение выступает как мотив". Подобный подход разделяют и другие психологи.
В данном контексте рассматривают мотив преступления и многие юристы. Например, И.Г. Филановский относит к нему "осознанный и конкретно опредмеченный интерес, побудивший к совершению общественно опасного деяния".
А.В. Наумов называет мотив общественно опасного деяния "осознанным побуждением (потребностью, чувством и т.д.) к достижению определенной цели посредством совершения преступления".
А.І. Рарог подчеркивает: "Мотив преступления - это обусловленное определенными потребностями осознанное побуждение, стимулирующее субъект к совершению преступления и проявляющееся в нем".
В целом поддерживая указанную точку зрения, заметим, что мотивы не всегда осознаются лицом при совершении преступления, поэтому нам кажется неверным вносить данное слово в текст его определения.
В.А. Лобанов подчеркивает, что "мотив - это внутреннее психическое переживание, которое вызывает решимость виновного, толкает его на совершение определенного действия". Отметим, что в этой позиции внимание акцентируется только на эмоциональной стороне деятельности человека. Между тем, хотя эмоции - важный компонент психологической активности человека, они не исчерпывают все внутреннее содержание, обоснование поступка и не являются самостоятельными стимулами поведения.
Как мы видим, все приведенные дефиниции мотива преступления в своей основе содержат положения, выработанные психологией. Однако в уголовно-правовой доктрине неоднократно предпринимались попытки определить мотив через другие категории.
В последние годы в уголовно-правовой доктрине наблюдается стремление представить мотив преступления как некий побудительный стимул. В.А. Якушин пишет: "...мотив является таким возбуждением к преступному поведению, о котором в известном смысле можно сказать, что он выступает движущей силой, внутренним источником этого поведения. В отличие от чувства он носит конкретно выраженный характер и является стимулом к определенному действию".
Л.Д. Гаухман отмечает: "Под мотивом преступления имеется в виду побудительный стимул, источник активности человека".
А.Л. Боер определяет мотив как вызванное внешними или внутренними стимулами, детерминированное свойствами личности, интегрированное психическое образование, побуждающее к поведению, направленному на снятие психического напряжения осознанной актуализированной потребности биологического или социального характера путем нарушения уголовно-правового запрета.
Оригинальную концепцию мотива преступления в широком и узком смысле предложил С.В. Скляров. Роль мотива в узком смысле слова он сводит к выбору человеком того или иного пути удовлетворения имеющейся у него потребности. Мотив в этом смысле является ориентирующим, так как он побуждает человека произвести выбор между различными вариантами действия, ориентирует его на определенный тип поведения.
В понятие мотива в широком смысле С.В. Скляров включает наряду с ориентирующим мотивом осознанные потребности (целевые мотивы), так как именно они определяют содержание конечной цели поведения, а также ситуативные психические образования, лежащие в основе выбора лицом конкретного объекта и (или) конкретного способа поведения, - технические мотивы, поскольку указанные образования позволяют человеку технически осуществить поведение в рамках избранного типа для удовлетворения актуализированной потребности.
По нашему мнению, многообразие мнений о содержании понятия "мотив преступления" связано с тем, что по своей природе мотив хотя и относится к психологической категории, однако ею оперируют и, соответственно, изучают ученые, представляющие различные отрасли науки, в том числе и науку уголовного права.
Не случайно вопрос о приоритете психологического и уголовно-правового начал в определении мотива преступления долгое время дискутируется в кругах научной общественности.
Сторонник полного заимствования психологического понятия мотива Б.В. Харазишвили подчеркивал, что "мотив - всегда лишь психологическая проблема. В противном случае понятий мотива "может быть столько, сколько отраслей права". Поэтому "введение уголовно-правового определения мотива является ненаучным".
Выражая противоположную точку зрения, И.Г. Филановский писал: "Если в психологии мотив деятельности человека объясняет движущие силы поведения вообще, то в уголовном праве он должен открыть специфические движущие силы преступного поведения. Поэтому механическое перенесение в право того определения, которое дается в психологии, представляется нам неверным, так как психологи открывают истоки побуждений нормального поведения, а в праве нужно найти истоки побуждений для поведения, отклоняющегося от нормы".
Однако более верным представляется утверждение Н.Г. Иванова, что мотив - это "...прежде всего психофизиологическое понятие, которое превратилось в юридическое потому, что, во-первых, заняло необходимое место в уголовном законе, а во-вторых, отпочковавшаяся от науки уголовного права криминология уделяла и продолжает уделять этому уникальному феномену достаточно пристальное внимание".
На наш взгляд, совершенствование понятия мотива преступления неразрывно связано с развитием как психологического, так и уголовно-правового направления. Психология изучает психику любого человека, выявляет общие закономерности ее развития и функционирования, а также индивидуально-типологические особенности проявления. Поэтому необходимо использовать достижения этой науки для более глубокого понимания самой сути психологической деятельности человека при совершении преступления. Задачей же науки уголовного права должен стать максимальный учет такого психологического начала для наиболее точной уголовно-правовой оценки содеянного.
Для юридической классификации мотивов преступного поведения есть, казалось бы, более чем достаточные основания, прежде всего нормы УК РФ, но дело в том, что уголовный закон Российской Федерации, как и многих других стран, о мотивах преступлений говорит чрезвычайно скупо. Это, несомненно, пережитки прежних времен, когда на субъективную сторону преступлений, в том числе на мотивы, не обращали особого внимания.
В результате даже в новой редакции УК РФ слово "мотив" упоминается (в Особенной части) только пять раз: п. "л" ст. 105 говорит об убийстве "по мотиву национальной, расовой, религиозной ненависти или вражды или кровной мести". То же повторяется в п. "е" ч. 2 ст. 111 ("Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью"), в п. "е" ч. 2 ст. 112 ("Умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью", п. "з" ч. 2 ст. 117 ("Истязание") и в п. "б" ч. 2 ст. 244 ("Надругательство над телами умерших и местами их захоронения").
Большей частью для обозначения мотива используются другие выражения: "побуждения" (14 раз), "заинтересованность" (шесть раз), "цель" (18 раз). Слово "месть" (без указания, что это - мотив, побуждение или цель) - два раза. В итоге термины, более или менее связанные с мотивацией, используются в УК 45 раз.
Перейдем теперь к классификации мотивов преступлений. Как известно, классификация - это распределение предметов, явлений или понятий по определенным классам, группам в зависимости от их основных признаков. Классификация применяется во всех науках, в том числе в юриспруденции. В частности, в уголовном праве она выражена в систематизации преступлений по определенным признакам, предусмотренным в УК РФ.
В российской правовой системе и в уголовном законодательстве основой для классификации преступлений служит объект преступного посягательства, т.е. то благо, тот общественный интерес, на который посягает преступник. Эта классификация полезна по крайней мере в двух отношениях: во-первых, она распределяет все преступления по направленности этого посягательства - против личности, имущества, государственных, общественных интересов и т.д. и тем самым группирует их по определенным признакам, а во-вторых, она дает представление о смежных составах преступлений. Например, нормы о краже, грабеже и других подобных преступлениях находятся в одной главе УК РФ и это позволяет сравнить такие преступления и правильно применить соответствующую статью на практике.
Годится ли такая уголовно-правовая классификация для криминологии? Этот вопрос рано или поздно возникает в ходе развития науки. Учебники по криминологии тоже вначале следовали уголовно-правовой классификации преступлений.
Хорошо это или плохо? Поначалу казалось, что хорошо, потому что сближает уголовное право с криминологией, дает возможность изучить именно те преступления, которые содержатся в Уголовном кодексе, и некоторые даже считали, что именно такая классификация в криминологии подтверждает то, что криминология не есть самостоятельная наука, а лишь часть уголовного права и виды преступлений там изучаются в той же самой последовательности. Однако со временем выяснилось, что такая классификация, может быть, и полезна с точки зрения связи с уголовно-правовой классификацией, уголовно-правовыми понятиями, но она мало что дает для самой криминологической науки. Ведь надо определить цели классификации.
Классификация, которая содержится в УК РФ, для изучения причин преступности вообще ничего не дает, так как не упоминает об обстоятельствах, факторах, признаках, которые бы относились к причинам преступности. Поэтому криминология должна выработать самостоятельную классификацию, и такие попытки делаются.
В ряде учебников по криминологии, которые вышли уже в конце XX - начале XXI в., этот вопрос решался двояко. Например, упоминались политические преступления (такого термина в УК РФ нет) или выделялись корыстные преступления, между тем как в УК РФ нет такой главы. Корысть - это не объект посягательства, а мотив.
Возникает вопрос: если исходить из задач криминологии, то какая же классификация должна быть принята или что должно быть основанием такой классификации? Чтобы ответить на этот вопрос, надо решить, какие из элементов преступления ближе всего к причинам преступности.
Объект преступления для этой цели непригоден. То же самое относится и к объективной стороне преступления - это еще более уголовно-правовой признак, чем какой-нибудь другой. Что касается субъекта преступления, то его характеристика очень скудная, о причинах преступности в ней ничего не говорится. Однако если обратиться к субъективной стороне преступления, то здесь возможностей больше и на первый план для криминологии выступает мотив преступного посягательства.
Именно он раскрывает причину, почему определенный субъект стал совершать преступные действия, чем вызвано его преступное поведение, но мотив преступления - это, конечно, не полная характеристика причины, а только выражение субъективного отношения человека к совершаемому действию.
В отечественной литературе сложилось несколько вариантов классификаций, исходящих из мотива. Упомяну лишь некоторые из них.
Классификация И.Н. Даньшина была проста: он сгруппировал мотивы по основным видам преступлений, предусмотренным Уголовным кодексом (мотивы убийства, хищения, спекуляции и т.д.). П.С. Дагель выделил три группы мотивов поведения людей: 1) общественно опасные: это мотивы антигосударственные, низменные личные, религиозные; 2) нейтральные (обида, вызванная неправильным поведением потерпевшего, стыд, жалость, сострадание); 3) общественно полезные мотивы. Таким образом, П.С. Дагелю удалось выйти за пределы Уголовного кодекса.
Мотивация преступлений несовершеннолетних преступников была глубоко изучена Н.А. Дремовой и К.Е. Игошевым.
Много занимался классификацией мотивов В.В. Лунеев. В одной из ранних работ он делил их на шесть групп: 1) политические; 2) корыстные; 3) насильственно-эгоистические; 4) анархически-индивидуалистические; 5) легкомысленно-безответственные; 6) трусливо-малодушные.
В статье 2005 г. эта классификация изменена и выглядит следующим образом: 1) политические; 2) корыстные; 3) насильственно-эгоистические (агрессивные); 4) анархические; 5) легкомысленные (при неосторожных преступлениях).
Под политическим мотивом преступления следует понимать побуждение, направленное против существующего общественного строя, формы власти либо отдельных ее представителей - политических и государственных деятелей. Если с этим определением согласиться, то список преступлений, совершаемых по политическим мотивам, должен включать такие преступления, как государственная измена, шпионаж, посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля, насильственный захват или удержание власти, вооруженный мятеж, организация экстремистского сообщества, диверсия и др. Это кажется очевидным, однако на самом деле перечень неточен (и неполон) в двух отношениях.
Во-первых, мы ведь классифицируем мотивы, а не сами преступные деяния, а эти мотивы даже в перечисленных случаях могут и не иметь политического характера (например, измена или шпионаж из корыстных побуждений). Во-вторых, в УК РФ есть немало преступлений, которые не входят в раздел X, но могут быть совершены по политическим мотивам. Это и терроризм, и убийство, и похищение человека, и нарушение равноправия граждан, и массовые беспорядки, и даже противоправные действия, совершенные в ходе избирательной кампании.
Еще сложнее ситуация с корыстными мотивами. По нашим подсчетам, в УК РФ нет ни одной главы специальной части, где не встретились бы несколько преступлений, которые могут иметь корыстную мотивацию. Не случайно корыстная преступность составляет в России 70 - 89% от всего числа зарегистрированных деяний.
Название насильственных (агрессивных) преступлений свидетельствует скорее о способе их совершения, но если вскрыть их мотивацию, то будет видно, что в ее основе лежат отрицательные эмоциональные побуждения, вызванные, главным образом, межличностными конфликтами. Большую роль при этом играет и уродливое, искаженное самоутверждение личности. Удельный вес этих преступлений колеблется в пределах 30%.
Преступления анархической мотивации разработаны в научном отношении недостаточно, но такой мотив есть, и он порождает не только хулиганство и вандализм, но и нарушение профессиональных обязанностей, безразличие к порядку, дисциплине, общественной безопасности и нормам нравственности. Разгильдяйство - вот наиболее подходящее бытовое название для этой группы.
Наконец, преступления с легкомысленной мотивацией. Может быть, точнее было бы сказать, что в этой группе нет мотивов самой преступной деятельности, так как преступления совершаются не умышленно, а по неосторожности. Однако есть многочисленные мотивы, которые так или иначе приводят к противоправному результату. Это и безответственное отношение к правилам безопасности на всех видах транспорта, и легкомысленная оценка реальной ситуации, и отсутствие элементарного прогнозирования последствий собственных действий. Мотивы легкомысленного поведения крайне разнообразны и вместе с тем образуют единую группу, объединенную в значительной степени особенностями личности субъекта.
Завершая этот обзор юридических классификаций мотивов, надо подчеркнуть, что мы исходили исключительно из анализа преступных действий, не касаясь других форм поведения, которые изучают психологи (в том числе и в мотивационной сфере). Как видно, юридический подход оказался столь же, если не более, ограниченным по своему предметному содержанию. Он односторонен, а потому недостаточен для анализа такого непростого явления, как борьба мотивов, в которой нет ни правовых, ни психологических ограничений.
Что же можно отнести к плюсам, а что к минусам юридического подхода? Несомненным достоинством являются попытки систематизировать и классифицировать все мотивы преступлений. Недостаток же состоит в том, что юристы (криминалисты и криминологи, за исключением, может быть, П.С. Дагеля) принимают во внимание только мотивы, порицаемые обществом и законом. А ведь всякое поведение, в том числе и преступное, может вызываться и позитивными побуждениями, например дружбой, преданностью общему делу, взаимопомощью, хотя бы и имеющими противоправную цель. Эти мотивы тоже надо изучать. Для этого необходимо сделать попытку соединить психологический и правовой подходы, чтобы сопоставить те позитивные и негативные мотивы, которые могут встретиться, конкурировать и действовать в ходе преступного поведения.
§ 2. Цель преступления
Цель преступления — это идеальная (мысленная) модель будущего желаемого результата, к причинению которого стремится правонарушитель посредством совершения преступления.
Отдельными учеными цель рассматривается как элемент умысла. Так, по мнению М.И. Абдулаева, "цель, заключающаяся в достижении преступного последствия, является элементом прямого умысла; цель, направленная на результат, находящийся за рамками состава, характеризует направленность умысла...". Ошибка названного ученого состоит в том, что будущий желаемый результат неосновательно отождествляется им с общественно опасным последствием, входящим в объективную сторону преступления. Если бы цель и последствие были бы одним и тем же, то не было бы никакой необходимости вводить специальную цель деяния в число признаков состава преступления. Цель никогда не совпадает с последствием и отделена от него во времени. Квалификация преступления определяется постановкой цели, а вовсе не ее реализацией. Именно наличием цели, находящейся за рамками объективной стороны преступления с материальным составом, обусловлено повышение общественной опасности деяния. Поэтому в одних случаях именно благодаря наличию у правонарушителя специальной цели деяние становится уголовно-наказуемым, а в других — такая цель обосновывает усиление ответственности за деяние, которое является преступным и без этой цели.
Цель как признак субъективной стороны преступления связана не только с мотивом, но и с виной. Включение специальной цели в субъективную сторону конкретного преступления свидетельствует о целенаправленном характере деяния, которое в этом случае служит не самоцелью, а способом достижения того конечного результата, который и является целью. Этот результат, а также само деяние и его общественно опасные последствия, как способ достижения поставленной цели, являются для субъекта преступления желаемыми. Поэтому следует констатировать, что специальная цель деяния совместима только с прямым умыслом. Ни неосторожные преступления, ни преступления с альтернативной формой вины, ни даже преступления, совершение которых возможно с любым видом умысла, никогда не включают в свой состав специальной цели, сформулированной законодателем.
Для уголовно-правовой классификации целей преступления можно использовать те же критерии, что и для классификации мотивов.
К низменным целям следует отнести такие, как цель скрыть другое преступление или облегчить его совершение (п. "е" ч. 1 ст. 63, п. "к" ч. 2 ст. 105 УК), цель использования органов или тканей потерпевшего ( п. "м" ч. 2 ст. 105, п. "ж" ч. 2 ст. 111, п. "ж" ч. 2 ст. 152 УК), цель вовлечения несовершеннолетнего в совершение преступления или иных антиобщественных действий (п. "е" ч. 2 ст. 152 УК), цель прекращения государственной или иной политической деятельности потерпевшего (ст. 277 УК), цель свержения или насильственного изменения конституционного строя РФ (ст. 279 УК), цель подрыва экономической безопасности и обороноспособности РФ (ст. 281 УК). Прочие цели, когда они вводятся в состав конкретных преступлений, относятся к не имеющим низменного характера, поскольку они не рассматриваются законодателем как повышающие общественную опасность деяния, хотя степень предосудительности этой группы целей может существенно различаться.
Мотив и цель преступления могут выполнять в уголовном праве четыре функции.
Во-первых, они играют роль признаков, придающих деянию характер уголовно наказуемого и отграничивающих преступления от непреступных деяний. Например, невыплата свыше двух месяцев заработной платы, пенсий, стипендий, пособий и иных выплат является преступной только при совершении из корыстной или иной личной заинтересованности (ст. 145-1 УК). А лжепредпринимательство уголовно наказуемо только при наличии цели получения кредитов, освобождения от налогов, извлечения иной имущественной выгоды или прикрытия запрещенной деятельности (ст. 173УК).
Во-вторых, мотив и цель, введенные в состав преступления в качестве обязательного признака, могут отграничивать одно преступление от другого, т.е. определять квалификацию по различным уголовно-правовым нормам. Так, уничтожение путем взрыва, поджога или иным общеопасным способом важных народно-хозяйственных объектов с целью подрыва экономической безопасности и обороноспособности РФ квалифицируется как диверсия (ст. 281 УК), а те же действия без указанной цели подлежат квалификации по ч. 2 ст. 167 или по ст. 205 УК. Причинение легкого вреда здоровью из хулиганских побуждений квалифицируется по ст. 213, а без указанных мотивов — по ст. 115 КК.
В-третьих, включение мотива и цели в диспозицию уголовно-правовой нормы может создавать квалифицированные виды преступления: убийство из корыстных или хулиганских побуждений либо совершенное с целью скрыть другое преступление или облегчить его совершение и т.д.
В-четвертых, мотив и цель, не будучи включенными в диспозицию конкретной уголовно-правовой нормы, могут играть роль обстоятельств, смягчающих (п. "д", "ж" и "з" ч. 1 ст. 61 УК) или отягчающих наказание (п. "е" 2 и "ж" ч. 1 ст. 63 УК). В качестве смягчающих обстоятельств суд вправе учесть различные мотивы и цели, не относящиеся к низменным, если их наличие, по мнению суда, снижает степень общественной опасности деяния.
Висновки по 3 чолі
На наш взгляд, совершенствование понятия мотива преступления неразрывно связано с развитием как психологического, так и уголовно-правового направления. Психология изучает психику любого человека, выявляет общие закономерности ее развития и функционирования, а также индивидуально-типологические особенности проявления. Поэтому необходимо использовать достижения этой науки для более глубокого понимания самой сути психологической деятельности человека при совершении преступления. Задачей же науки уголовного права должен стать максимальный учет такого психологического начала для наиболее точной уголовно-правовой оценки содеянного.
Цель поведения является действительно системным элементом в структуре поведения, который характеризует предвидение в мышлении результата любой деятельности (в том числе и преступной) и пути его реализации с помощью определенных средств.
Висновок
Правоприменительная практика свидетельствует о том, что больше всего ошибок, нарушений или произвола в различной форме допускается как раз при квалификации субъективной стороны преступления. О действительной сложности при установлении названного элемента состава преступления говорят и многочисленные точки зрения в теории по различным аспектам внутренней стороны преступного деяния. Более того, есть основания утверждать, что различные направления уголовного права возникали, развивались или утрачивали свое влияние в зависимости от отношения к признакам субъективной стороны как неким проявлениям интегрированного знания о поведении субъекта и их места в структуре вменяемого поведения. В основном это отношение определялось совокупностью знаний в исторический период о криминальном поведении человека.
К признакам субъективной стороны преступного посягательства традиционно относятся вина, мотив и цель. В уголовном законодательстве до настоящего времени не дается понятие вины, несмотря на то что существует законодательный запрет объективного вменения, предусмотренный ч. 2 ст. 5 Уголовного кодекса РФ.
Вина как категория уголовного права обладает следующими признаками: психологическим, юридическим, обусловлено - связывающим, структурным, доказательственно — оценочным, признаком многосторонности вины и признаком проявления через определенный категориальный аппарат.
Содержание вины есть выработанная теорией и практикой для обозначения внутренних составляющих элементов вины, уголовно-правовая категория, имеющая структурную трихотомическую конструкцию, состоящая из психологической, социальной и предметной сторон; где психологическая сторона представляет собой совокупность интеллектуальных и волевых процессов протекающих в психике лица совершающего преступление; социальная сторона заключается в сочетании антисоциальной, асоциальной и недостаточно выраженной социальной установки лица относительно важнейших ценностей общества, а предметная сторона, отражает объективные признаки конкретного состава преступления.
К признакам содержания вины относятся: а) наиболее изменчивый и конкретный характер этой категории б) её выраженность в предусмотренных уголовным законом формах; в) неразрывная связь содержания вины с формами вины и объективной стороной преступления; г) определенная структура данной уголовно-правовой категории.
Формы вины это законодательно закрепленные комбинации интеллектуальных и волевых элементов показывающие качественное различие в уровне интенсивности и определенности психического отношения виновного к общественно опасному деянию и его последствиям.
Механизм определения степени вины строится на основе трех взаимосвязанных принципов. Содержание первого принципа сводится к тому, что степень вины составляют и измеряют две взаимосвязанные шкалы социальная и психологическая. Социальная шкала показывает глубину деформированности социальных ориентации субъекта, меру его негативного или безразличного отношения к основным ценностям общества. Психологическая же шкала отражает уровень интенсивности и определенности сознательно-волевых процессов происходящих в психической сфере виновного лица.
Второй принцип утверждает, что порядок определения степени вины, для каждой из форм вины должен устанавливаться отдельно.
Третий принцип гласит, что степень вины должна устанавливаться судами всегда, при разрешении каждого конкретного уголовного дела.
Для дифференциации уголовной ответственности и индивидуализации наказания уголовно-правовое значение имеет не только установление форм вины, но и ее степени.
Степень вины — это мера отрицательного психического отношения лица к объектам уголовно-правовой охраны, устанавливаемая на основе всех обстоятельств совершения конкретного преступления.
Предлагается внести в УК РФ 1996г. статью следующего содержания.
"Ст. 26 (1) Степень вины
1. Степень вины это оцениваемая судебно-следственными органами на основе объективных и субъективных обстоятельств дела, количественная разница в интенсивности и определенности сознательно-волевых процессов протекающих в психике виновного, а также мера искаженности его социальных ориентаций в рамках одного состава преступления предусмотренного Особенной частью Настоящего кодекса, в пределах одной формы и вида вины.
2. Степень вины лица необходимо учитывать при привлечении его к уголовной ответственности и назначении ему наказания".
В уголовно-правовых нормах действующего УК РФ для раскрытия содержания института вины используются два юридических термина: "вина" и "виновность", в которые законодатель вкладывает различный смысл.
Норма ч. 2 ст. 24 УК РФ дублирует положения, закрепленные в ст. 3, 8 и ч. 1 ст. 24 УК РФ, и, следовательно, должна быть исключена из уголовного законодательства. Автором вносится предложение об изменении редакции ст. 24 УК РФ "Формы вины":
"Виновным в совершении преступления признается лицо, в деянии которого установлена вина, в форме умысла или неосторожности".
На наш взгляд, совершенствование понятия мотива преступления неразрывно связано с развитием как психологического, так и уголовно-правового направления. Психология изучает психику любого человека, выявляет общие закономерности ее развития и функционирования, а также индивидуально-типологические особенности проявления. Поэтому необходимо использовать достижения этой науки для более глубокого понимания самой сути психологической деятельности человека при совершении преступления. Задачей же науки уголовного права должен стать максимальный учет такого психологического начала для наиболее точной уголовно-правовой оценки содеянного.
Цель поведения является действительно системным элементом в структуре поведения, который характеризует предвидение в мышлении результата любой деятельности (в том числе и преступной) и пути его реализации с помощью определенных средств.
Список джерел та літератури
Нормативно-правові акти
Конституція Російської Федерації від 12.12.1993 р. / / Російська газета. 1993. № 237
Уголовный кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 г. № 63-ФЗ (в ред. от 30.12.2008) // Собрание законодательства РФ. 1996. № 25. Ст. 2954
Кримінально-процесуальний кодекс Російської Федерації від 18.12.2001 р. № 174-ФЗ (в ред. Від 30.12.2008) / / Збори законодавства РФ. 2001. № 52 (ч. I). Ст. 4921
Кодекс України про адміністративні правопорушення від 30.12.2001 р. № 195-ФЗ (в ред. Від 30.12.2008) / / Збори законодавства РФ. 2002. № 1 (ч. 1). Ст. 1
Налоговый кодекс Российской Федерации (часть первая) от 31.07.1998 г. № 146-ФЗ (в ред. от 26.11.2008) // Собрание законодательства РФ. 1998. № 31. Ст. 3824
Налоговый кодекс Российской Федерации (часть вторая) от 05.08.2000 г. № 117-ФЗ (в ред. от 30.12.2008) // Собрание законодательства РФ. 2000. № 32. Ст. 3340.
Наукова література та матеріали періодичної преси
Базунов А. Отграничение косвенного умысла от преступной самонадеянности // Сов. юстиція. 1973. № 5. С. 6.
Боер А.Л. Месть в мотивационной структуре преступного поведения. СПб., Пітер. 2008. - 486 с.
Векленко С.В. Диалектика и вопросы вины в уголовном праве: Монография. Омск: Омская академия МВД России. 2003. - 512 с.
Векленко С.В. Понятие, сущность, содержание и формы вины в уголовном праве: Монография. Омск: Омская академия МВД России. 2001. - 536 с.
Ворошилин Е.В., Кригер Г.А. Субъективная сторона преступления. М., Юридична література. 1987. - 326 с.
Гаухман Л.Д. Кваліфікація злочинів: закон, теорія, практика. М., Юрайт. 2007. - 634 с.
Дагелъ П.С., Котов Д.П. Суб'єктивна сторона злочину і її встановлення. Воронеж., 1974. - 478 с.
Дагель П. С., Михеев Р.И. Установление субъективной стороны преступления. Владивосток., 1972. - 346 с.
Дагель П.С. Содержание, форма и сущность вины в советском уголовном праве // Правоведение. 1969. № 1. С. 78.
Даньшин І.М. О значении мотива преступления при изучении и предупреждении преступлений // Вопросы борьбы с преступностью. М., Юридична література. 1969. - 534 с.
Демидов Ю.А. Социальная ценность и оценка в уголовном праве. М., Юрлітіздат. 1975. - 376 с.
Епифанова Е.В. Российская уголовно-правовая наука о понятии преступления // Журнал российского права. 2008. № 4. С. 27.
Запорожець А.В. Психология действия. М., Московский психолого-социальный институт. 2000. - 764 с.
Зелинский А.Ф. Криминальная мотивация хищений и иной корыстной преступной деятельности. М., Юрайт. 2007. - 312 с.
Злобін Г.А. Виновное вменение в историческом аспекте М., Юрлитиздат. 1981. - 412 с.
Иванов И.С. К вопросу соотношения форм вины и их основных признаков // Российский следователь. 2005. № 11. С. 28.
Іванов Н.Г. Мотив преступного поведения. М., МАУП. 2007. - 378 с.
Іванов Н.Г. Умысел в уголовном праве // Российская юстиция. 1995. № 12. С. 27.
Игошев К.Є. Типологія особистості злочинця і мотивація злочинної поведінки. Горький., 1974. - 398 с.
Карпец И. Криминология. Проблемы и перспективы // Социалистическая законность. 1985. № 11. С. 26.
Ковальов В.І. Мотивы поведения и деятельности. М., Юридична література. 1988. - 476 с.
Коментар до Кримінального кодексу Російської Федерації / Відп. ред. Чекалін А.А. М., Юрайт-Издат. 2008. - 836 с.
Кудрявцев В.Н. Мотивы преступного поведения // Юридическая психология. 2007. № 4. С. 21.
Кудрявцев В.Н., Лунеев В.В. Про кримінологічної класифікації злочинності / / Держава і право. 2005. № 6. С. 60.
Куриное Б.А. Рецензия на монографию И.С. Самощенко "Понятие правонарушения в советском законодательстве" // Советское государство и право. 1964. № 3. С. 137.
Лобанов В.А. Вопросы советского права и законности на современном этапе. М., Юридична література. 1965. – 676 с.
Логвиненко В.В. Интеллектуально-волевое содержание умысла // Безопасность бизнеса. 2007. № 4. С. 28-29.
Лунев А.Е. Административная ответственность за правонарушение. М., Юридична література. 1961. С. 89;
Хвостов М. Вина в советском трудовом праве. Минск., 1970. - 432 с.
Луньов В.В. Предпосылки объективного вменения и принцип виновной ответственности // Гос-во и право. 1992. № 9. С. 58.
Луньов В.В. Субъективное вменения. М., Вотерс Клувер. 2008. - 398 с.
Макашвили В.Г. Вина и сознание противоправности // Методические материалы ВЮЗИ. Вип. 2. М., Юридична література. 1948. С. 92.
Макашвили В.Г. Уголовная ответственность за неосторожность. М., Госюріздат. 1957. - 378 с.
Мальков В.П. Субъективные основания уголовной ответственности // Государство и право. 2008. № 1. С. 34.
Назаренко Г.В. Вина в уголовном праве: Монография. Орел., 1996. - 476 с.
Наумов А.В. Мотивы убийств. Волгоград., 1969. - 406 с.
Немировский Э.Я. Основні початку кримінального права. М., Статут. 2007. - 534 с.
Нерсесян В.А. Криминализация неосторожных противоправных деяний нуждается в системном подходе // Журнал российского права. 2001. № 3. С. 29.
Никифоров А. С. Основные вопросы уголовной ответственности за преступления совершенные по небрежности // Ученые записки ВИЮН. Вип. 1. М., Юридична література. 1955. С. 136.
Нікіфоров Б.С. Субъективная сторона в формальных преступлениях // Сов. гос-во і право. 1971. № 3. С. 117.
Норбеков М.С. Где зимует кузькина мать, или Как достать халявный миллион решений. М.: Астрель. 2004. - 546 с.
Ожегов С.І., Шведова Н.Ю. Тлумачний словник російської мови. М., Російська мова. 2004. – 1236 с.
Питецкий В. Сужение понятия косвенного умысла влечет ужесточение уголовной репрессии // Российская юстиция. 2008. № 5. С. 26.
Платонов К.К. Цікава психологія. СПб., Питер Пресс. 2007. - 896с.
Платонов К.К. Короткий словник системи психологічних понять. М., Наука. 1984. - 976 с.
Рарог А.І. Общая теория вины в уголовном праве. М., Статут. 2005. – 614с.
Рарог А.І. Проблеми суб'єктивної сторони злочину. М., Юрайт. 2006. - 578 с.
Селезнев М. Умысел как форма вины // Российская юстиция. 2007. № 3. С. 24.
Ситковская О.Д. Психологический комментарий к Уголовному кодексу РФ. М., Юрайт. 2006. - 564 с.
Ситковская О.Д. Психология уголовной ответственности. М., МАУП. 2008. - 578 с.
Ситковская О.Д., Конышева Л.П., Коченов М.М. Нові напрямки судово-психологічної експертизи. М., Норма. 2000. - 476 с.
Скляров С.В. Вина и мотивы преступного поведения как основание дифференциации и индивидуализации уголовной ответственности. М., Скіф. 2008. - 418 с.
Тихонов К.Ф. Субъективная сторона преступления. Саратов., СЮЇ. 1967. – 342 с
Торхашев Т.А. К вопросу о содержании понятия "мотив преступления" // Российский следователь. 2008. № 18. С. 27.
Туленов Ж.Т. Взаимосвязь категорий диалектики: Монография. М., Юніті. 2008. - 568 с.
Утєвський Б.С. Вина в радянському кримінальному праві. М., Юридична література. 1950. - 438 с.
Филановский И.Г. Суб'єктивна сторона злочину і її встановлення. Воронеж., 1974. - 398 с.
Филановский И.Г. Субъективно-психологическое отношение субъекта к преступлению. Л., ЛДУ. 1971. - 412 с.
Філософський енциклопедичний словник. / Под ред. Губського Є.Ф., Корабльової Г.В., Лутченко В.А. М., Норма. 2005. – 1086 с.
Флетчер Дж., Наумов А.В. Основні концепції сучасного кримінального права. М., Юрист. 1998. - 764 с.
Харазишвили Б.В. Вопросы мотива поведения преступника в советском уголовном праве. Тбилиси., 1963. - 320 с.
Хорнабуджели Б.В. Психологическая сторона вины. Тбилиси., Ганатлеба. 1981. - 436 с.
Шершеневич Г.Ф. Загальна теорія права. М., Статут. 2005. Т. 1. - 814 с.
Явич Л.С. Научно-техническая революция, право и юридическая наука // Правоведение. 1973. № 5. С. 34 - 35.
Якушин В.А. Значение мотива и цели для субъективного вменения // Вестн. Моск. ун-ту. Серія 11. Право. 1995. № 6. С. 29.
Якушин В.А. Ошибка и ее уголовно-правовое значение. Казань., Изд-во Казан. ун-ту. 1998. С. 28
Навчальна та навчально-методична література
Нуркаева Т.Н. Субъективная сторона преступления: Лекция. Уфа., УЮИ МВД России. 1999. - 480 с.
Правоведение: учебник для высших учебных заведений / Под ред. Абдулаєва М.І. М., Магистр-Пресс. 2008. - 762 с.
Рубінштейн С.Л. Основи загальної психології. У 2 т. Т. 1. М., Наука. 1989. - 834 с.
Таганцев Н. С. Російське кримінальне право: Лекції. Частина Загальна. Т. 1. М., Статут. 2006. - 702 с.
Кримінальне право Росії. Общая часть: Учебник для вузов / Под ред. Кузнєцової Н.Ф., Тяжкова І.М. М., Ексмо. 2008. - 786 с.
Кримінальне право Росії. Частина загальна: підручник для вузів / Під ред. Круглікова Л.Л. М., Волтерс Клувер. 2007. - 812 с.
Кримінальне право Російської Федерації. Загальна частина: Підручник / За ред. Л.В. Іногамовой-Хегай, А.І. Рарога, А.І. Чучаева. М., Інфра-М. 2006. - 784 с.
Практичні джерела
Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27.01.1999 г. № 1 "О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)" // Бюллетень Верховного Суда РФ. - 1999. - № 5. – С. 59
Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 11.06.1999 г. № 40 "О практике назначения судами уголовного наказания" // Бюллетень Верховного Суда РФ. - 1999. - № 8. – С. 58
Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 29.04.1996 г. № 1 "О судебном приговоре" // Бюллетень Верховного Суда РФ. - 1996. - № 8. – С. 48
Постановление Президиума Верховного Суда РФ от 5 июля 2008 г. № 341-П08 // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2008. № 12. С. 56
Постановление Президиума Верховного Суда РФ от 30 августа 2006 г. № 444-П06 // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2007. № 1. С. 46